– Что, Ариес?

– Дай мне футболку. Или рубашку.

– С чего это ты указываешь мне? Это ты у меня в гостях в моей постели, – забавляясь, отвечаю я. – Боишься спать в одном белье, да?

Но её ответ позабавил меня ещё больше:

– Я сплю голой. Тащи мне футболку или снимай с себя, если не хочешь, чтобы я пошла на её поиски сама.

В одной фразе она раскрыла свои карты, показала свою «власть», подразнила меня и дала понять, что ничего, тем не менее, мне не достанется. Девушки.

– Да ты в простыню завернись, и дело с концом, – шучу я и резко оборачиваюсь. Хоть и пьяная, пусть и не так сильно, как полчаса назад, она быстро среагировала и подтянула до самой шеи мои прекрасные чёрные шёлковые простыни. – Хотя нет, мне же рядом спать, так что да, ладно.

Подхожу к шкафу и вытаскиваю чистую футболку, кидаю её на кровать.

– Что-то мне нехорошо, – произносит она, садясь на кровати после того, как «оделась». Укоризненно поднимаю на неё взгляд:

– Ванная слева по коридору.

Через несколько минут она возвращается, неуверенными движениями, на всё ещё слабых ногах, приближается к кровати и ложится на правой половине, а я наблюдаю за всем этим представлением со своей левой. Холзи вздыхает и смотрит на меня искоса. Молчание.

– Хватит на меня пялиться, – спустя пару секунд замечаю я. – Или спи, или поезжай домой, или…

– Почему ты такой, когда никто не видит?

Сказанное вынуждает повернуть к ней голову – она уже не смотрела в мою сторону, повернулась на бок, я мог лишь видеть затылок с короткими волосами, свою белую футболку на её спине. К чему она сказала это? Заразилась философией от меня? В смысле «такой»? Какой? Ничего не знает обо мне и утверждает ещё что-то. Самонадеянная.

Некоторое время лежу, размышляю о всякой нелепице, наконец встаю. Времени уже за полночь. Спать, что ли, идти? Проверив замок двери, убираю недопитое пиво, гашу везде свет, иду в ванную. За окном начался пушистый снег, густой пеленой скрывающий всё в зоне ближайшей видимости. Огни города выглядят в нём как брошенная в муку гирлянда. Беру второе одеяло из гардероба и тихо ложусь на своей половине в домашней одежде, не раздеваясь из уважения к этой мисс я-не-та-кем-ты-меня-считаешь. Она моя гостья, пусть и незваная, но всё же гостья, а с ними меня учили обходиться уважительно.

Набросив на себя одеяло, вытягиваюсь на постели и закрываю глаза. Всё же мне как-то странно оттого, что она лежит всего в каких-то десяти сантиметрах от меня, дышит, спит. Смешанные чувства у меня по этому поводу.

Не знаю, как скоро я уснул. Глубокой ночью на мгновение очнулся и почувствовал, что она лежит совсем рядом, ко мне лицом и стискивает мою руку. Я не смог удержаться и поправил прядь волос на её лице, таком расслабленном, без этих чёрных углей, которые всегда так оценивающе смотрят на меня.

Она тоже «другая», когда никто не смотрит.

Разбудил меня тычок в левое предплечье. Неосознанно тянусь рукой к месту удара и распахиваю глаза – две чёрные точки уставились на меня.

– Ты чего бьёшь меня с утра пораньше? – сонно вопрошаю я, потирая глаза. Голова почему-то болит, хотя не у меня должно быть подобное состояние. Холзи сидит на кровати, подогнув под себя ноги и весьма выразительно одаривает меня своим взглядом.

– Ты ещё не знаешь, как я бью. Это всего лишь лёгкий шлепок с целью поднять тебя с постели, – поясняет она ровным голосом, но видит мою лёгкую улыбку и меняется: – А тебе, вижу, всё весело.

– А почему нет? Это же моя кровать – сколько хочу, столько и сплю. Это ты пришла ко мне посреди ночи и раскомандовалась, пьяная в стельку, – её смущают мои слова, лицо едва заметно бледнеет и мягко окрашивается краской, она неловко поправляет локон волос у лица. – И вот твоя благодарность: отвешиваешь тумаки спящему хозяину. Все ж знаю, что лежачих не бьют, а ты скатилась до такого. Иного мнения я о тебе был, а ты…