Еще до того, как Коля заканчивает свой монолог, я ощущаю как внутри меня натуральный армагеддон разрывается. Кажется, здесь и сейчас я бы даже не сомневался — собственноручно придушил мудака, посмевшего так издеваться над Ритой. Я понятия не имею, кто такой этот Зарецкий, но ненависть к нему, как яд, отравляет каждую клетку моего тела.

— А сейчас он где? — спрашиваю тихо, впервые понимая, что может толкнуть человека на вендетту.

Стоит представить Риту в таком состоянии, грудь затапливает горячим. Это не злость, нет. Это очень пресное слово, чтобы описать мое состояние. Это пылающая ярость. Будто бы сердце облили бензином и подожгли. Языки пламени жрут кожу. Едкий дым отравляет мозг. И весь я как обнаженный провод. Хочется крушить все вокруг, и вместе с тем я испытываю опустошающее бессилие перед насилием, совершенным над ней в прошлом. Когда я бился за место в «Миннесоте», Рита буквально билась за свою жизнь…

— Не в городе. Вроде, это было одно из условий сенатора, чтобы Зарецкие сынка отсюда подальше держали.

— А ты не знал, да? — спрашивает Коля испуганно.

— Не знал кого убивать, — поправляю я сипло. — Теперь знаю.

— Да брось ты, давно это было, — тянет приятель напряженно. — Рита с тобой теперь.

— Со мной, — соглашаюсь тихо, впервые всерьез размышляя, что вкладываю в эту фразу.

Моя. Моя. Это отзывается мой внутренний голос.

И когда с трибун вновь доносится смех, я стаскиваю с головы шлем и еду к веселой компании.

Моя. Моя. Бьется в голове как мантра.

А свое я не только не отдаю. Свое я защищаю.

14. Глава 14

Рита

Когда Никита подъезжает к нам, уже без шлема, так что я могу видеть его лицо, я сразу понимаю — что-то стряслось. Его обычно теплые, искрящиеся глаза потемнели и теперь там не тлеющие угольки насмешки — там полноценное дьявольское пламя.

— Никита, — произношу я, робко улыбаясь, безуспешно пытаясь успокоить ритм сердца, которое при виде его ринулось в скач.

Вся компания, включая Илью и отчаянно флиртующую с ним Лизу, тут же оборачивается, чтобы взглянуть на присоединившегося к нам хоккеиста. Но Никита, вместо того, чтобы как-то обозначить свое присутствие, намеренно игнорирует любопытные взгляды, перегибается через бортик, хватает край моего легкого бомбера и тянет к себе.

— Здравствуй, птичка, — говорит небрежно. — Извини, в игре сегодня не мой день. В следующий раз я тебя не разочарую.

Чтобы сохранить равновесие, я хватаюсь за широкие плечи Никиты, упакованные в спортивное джерси и твердый «панцирь». А он, будто только этого и ждал, касается теплыми губами моей щеки, снова беспечно отодвигая границы, которые я для себя выстроила в отношениях с противоположным полом.

— Ого у вас темпы, — выдыхает за моей спиной Лиза.

Я ее понимаю. Вся эта демонстрация со стороны Никиты — чересчур. Мы хотели, чтобы в наши отношения поверили родители, но в компании наших ровесников подобное — совершенно лишнее.

— Хорошая игра, — говорю нервно, осторожно выдергивая края куртки из его пальцев и отступая назад.

— Хорошая, — не без удовольствия повторяет за мной Илья Свечников, явно в восторге от того, что его команда выиграла.

— Дождешься меня? — спрашивает Никита глядя мне в глаза, не обращая никакого внимания на парней и мою подругу. — Я приму душ, переоденусь и отвезу тебя домой.

— Я… Мы… — я растерянно смотрю на Лизу, потом на Никиту.

— А мы хотели все вместе поужинать в пиццерии неподалеку, — приходит на подмогу Лиза. — Вот как раз обсуждали. И ты, конечно, тоже, поехали с нами.

На мгновение я зажмуриваюсь. Все не так. Лиза говорит все совсем не так. Будто бы мы приглашаем Никиту с собой по доброте душевной, на самом же деле без него я бы никуда и не поехала в компании малознакомых парней из хоккейной команды.