– А Бикман? – раздается голос с заднего сиденья.

– Я рад, что он в порядке. Никто из пилотов не хочет попасть в аварию или стать ее причиной. По радио можно сболтнуть то, о чем потом пожалеешь, и то же самое происходит на трассе – события, которых ты на самом деле хотел бы избежать. Да, было касание шин. Но специфика гонок такова, что с таким же успехом я мог бы оказаться на месте Бикмана, а вам уже пришлось бы допрашивать его. У каждого могут быть подобные промахи.

Я улыбаюсь и встаю со своего места. Ну вот и все, дело сделано.

– У Риггса на сегодня запланированы важные дела, – говорит Фонтина, следуя за мной.

– Еще один вопрос, Риггс, – раздается голос, который я слишком хорошо знаю.

Харлан Фландерс. Вот черт.

– Как думаете, ваши вчерашние ночные выходки повлияли на результаты гонки?

О чем он, черт возьми, толкует?

Я останавливаюсь как вкопанный и свирепо смотрю на репортера.

– Вы имеете в виду спонсорский ужин, который команда устраивала два дня назад?

– О, нет. Я говорю о клубе, выпивке и танцах на барной стойке.

С моих губ срывается смешок. Какой же он придурок. Я всем своим видом пытаюсь показать, что его вопрос мне кажется полным бредом.

Он явно пытается подорвать мою репутацию простыми слухами.

– Если только клуб, о котором вы говорите, в реальности был моей спальней. Уверяю вас, остальное – бессмыслица. Предположим, чисто гипотетически, что я был в некоем клубе – как это все связано с поломкой двигателя?

– Это вы мне и скажите, – с вызовом бросает он, что редко делают другие репортеры. Но с этим парнем у нас особые отношения, поскольку я неосознанно увел его девушку несколько месяцев назад.

Ну, не то чтобы увел. Скорее одолжил. Я не из тех, кто станет увлекаться пассиями более чем на одну-две ночи.

И если бы я знал, чем это увлечение обернется, то никогда бы не переспал с ней. Откуда мне было знать, что они вместе? Она уверяла, что не замужем. И была крайне настойчива, а я повелся. Мы повеселились, а затем разошлись. И я двинулся дальше.

По-видимому, Фландерс никак не угомонится, поскольку это не первая конференция, куда он заявляется со своим дерьмом.

Я ухмыляюсь, и на моем лице читается ясный ответ: «Да пошел ты».

– У вас есть более профессиональный вопрос, Фландерс?

– Двигатель не выдержал вашей несдержанности. Такими темпами можно и самому на нем спечься, – предупреждает он.

А твоя подружка еще более несдержанна во время минета. Ох уж, эти легкие взмахи рукой и щелчки языком.

Я вижу, как несколько человек в комнате неловко переминаются с ноги на ногу, явно чувствуя, что здесь происходит нечто большее, чем простой диалог о гонках, и мои брови взмывают вверх.

Неужели остальные еще не догадались, учитывая, что этот ублюдок не в первый раз донимает меня подобной ерундой?

– Кажется, полное отсутствие трезвого мышления и сосредоточенность на вещах, которые не касаются гонок, вполне могут привести к подобному результату, – продолжает Фландерс.

Уголки моих губ вновь ползут вверх, имитируя ледяную улыбку.

– Я крайне серьезно отношусь к работе и к тем, кто вложил в меня свое время и деньги. Для меня важно только мнение начальства, команды и моих болельщиков. Ваше мнение в этот список не входит. И не следует строить свою репутацию за чужой счет.

Я встаю на ноги, пока остальные пилоты сидят неподвижно. Мой взор падает на затемненный угол, где устроился этот придурок, а холодная улыбка становится еще шире. Затем я выхожу из зала, лишь мельком замечая, как Фонтина бросает на меня взгляд. Тот самый, который означает, что очередной пилот прибавил для пресс-секретаря работенки.