– Было бы неплохо, – но ее голос немного дрогнул, поэтому Винсент сразу сделал вывод, что этот ответ продиктован обычной вежливостью, а не чем-то другим.

В машине повисло неловкое молчание. Ругая себя за бестактность, Винс постарался снять повисшее напряжение, сказав хоть что-нибудь.

– Кажется, уже почти приехали, – это был явно не самый удачный вариант, чтобы завязать разговор, но Эрика сама пришла ему на помощь, тоже заговорив:

– Наверное, сложно было достать билеты? Насколько я слышала, выступление будет только сегодня.

– Скажем так, пришлось подключить некоторые связи, но могу заверить: места у нас отличные, – улыбнулся Винсент, выруливая в потоке машин в крайний ряд и сворачивая к зданию театра. По дороге к парадному входу образовалась небольшая очередь из машин, поэтому пришлось ждать.

– С подсветкой выглядит красиво, – произнес Винсент, оглядывая возвышающееся над ними здание, которое представляло собой уникальное произведение мастерства современных архитекторов. Винс мало понимал в этом, но даже он мог оценить, насколько искусно переплелись в нем архаичные элементы, присущие постройкам прошлых веков, с такими нетипичными для данной застройки элементами, как панорамные стекла, за которыми сияли мягким золотым светом роскошные люстры.

– Впрочем, как и другие здания. Даже самое никчемное днем в темноте с правильной подсветкой может заиграть совершенно иными красками, – сказала Эрика.

– Предположу, что гулять ты тоже предпочитаешь уже после захода солнца? Чтобы застать преображенный город? – спросил ее Винс.

– Возможно, раньше так и было, – с небольшой грустью в голосе ответила она. – Сейчас я скорее предпочитаю не гулять вовсе.

В чем причина этого, Винсент спросить уже не успел, они подъехали к парадному входу, и нужно было выходить. К их машине уже подскочил служащий из «серых», занимающийся парковкой автомобилей гостей театра, и теперь с натянутой улыбкой ожидал, когда он сможет направить автомобиль на стоянку, продвинув очередь вперед. Эрика и Винсент вышли почти одновременно.

– Доброго вечера, сэр, – кивнул ему служащий, параллельно считывая данные автомобиля для электронной отметки через свой рабочий хэндбук. Когда он закончил, автомобиль на автоматическом управлении поехал к выделенному ему парковочному месту, а к входу подъехали уже следующие посетители театра.

Эрика стояла рядом, и Винс, повинуясь внутреннему голосу, подал ей руку, хоть и опасался, что она может просто проигнорировать этот жест. Но девушка спокойно взяла его под руку. Когда он ощутил ее прикосновение на своем предплечье, по его телу будто прошел электрический разряд, а сердце застучало сильнее. В своих мыслях он не мог сосредоточиться ни на чем ином, кроме тепла, исходящего от ее такой нежной и хрупкой руки.

Они прошли через автоматически распахивающиеся парадные двери и оказались в вестибюле театра, который был уже полон людей. Парадный холл поражал своей роскошью, на вкус Винсента даже чересчур: вся эта лепнина, позолота, многочисленные фонтанчики, пышные букеты цветов в высоких вазах и прочие элементы изобилия были ему чужды и действовали скорее отталкивающе, но, видимо, только на него. Остальным посетителям театра окружающая пестрота явно нравилась, хотя они мало обращали на нее внимания, больше занятые разговорами, приветствиями и демонстрацией собственных роскошных нарядов, обильно украшенных драгоценностями. Все женщины, казалось, участвовали в каком-то негласном конкурсе «Кто затмит своим внешним видом всех остальных», и, скорее всего, каждая из них мнила победительницей именно себя. В этот момент Винсент ощутил новый прилив нежных чувств к Эрике за то, что она не такая, как вся эта пестрая толпа – ее вечерний наряд был изящным и женственным, а не кричащим и без каких-либо излишеств. Когда они вошли в вестибюль, девушка прильнула к нему чуть сильнее, стараясь держаться хоть немного дальше от людей, чем очень обрадовала его, ведь это могло означать, что хотя бы на уровне подсознания она уже воспринимала его как защитника. Решив, что не стоит здесь задерживаться, Винсент осторожно наклонился к Эрике, чтобы она лучше расслышала его в стоявшем вокруг шуме, и сказал: