– Хорошо, поехали в кафе. Есть хочу, жуть, – я близко наклоняюсь к ее лицу, – иначе тебя съем.

Аллилуйя! Наконец я вижу улыбку.

Аля качает головой, но идет со мной. И в машину садится, и даже наггетсы с картошкой и двумя горчичными соусами заказывает. Я, если честно, думал орать, как ненормальная, будет про калории и вредную еду. Видимо, я вообще ни хрена про нее не знаю.

Мы берем табличку с номером заказа и садимся за дальний столик. Звонит Фил, оба замечаем это – телефон лежит посередине. Я отвечаю и говорю, что перезвоню. Вижу, как меняется Аля, поэтому спешу объясниться.

– Не хочу, чтобы Фил стоял между нами. Перед его отлетом мы поговорили и все прояснили. Теперь наша очередь.

Я протягиваю руку и глажу тонкие пальцы, но она сразу отнимает ладонь.

– Слушай, – не сдерживаю себя, – я ведь знаю, что такое хорошо, а что такое плохо. И, блин, знаю, что поступил пздц как плохо с тобой! Но я не могу стереть это из твоей памяти. Жаль, кстати, у меня нет этой крутой штуки, как у Уилла Смита из «Людей в черном», – смеюсь, но Алена не поддерживает шутку. – Ладно, я могу лишь пообещать тебе. Могу попробовать доказать, что буду поступать… лучше.

Мелкая слушает. Ее лицо не выражает ни одной лишней эмоции.

Правильно, так тебе и надо Олейник! Кто говорил, что будет легко? Как по минному полю иду.

Жду хоть какой-то реакции. Официант приносит еду, и Аля с жадностью набрасывается на колу, будто умирала от жажды. А я, как завороженный, смотрю на ее губы, что посасывают трубочку, и начинаю съезжать с рельс.

– Я испугался.

Понимаю, что не добьюсь отклика, если буду говорить пустыми общими фразами, поэтому ставлю все фишки на откровенность и скрещиваю пальцы. Больше в козырях ничего нет.

– В тот вечер ты смотрела на меня так… я испугался. Потому что да, это началось как гонки с Филом. А когда я увидел, что все по-настоящему, то испугался. Прости.

Я смотрю куда угодно, только не на Алену.

– Не знаю, как объяснить. Просто у тебя был такой взгляд, что… внутри что-то зашевелилось.

– Может, это «Чужой»? – Мелкая зараза смеется надо мной. Топит картофель в соусе и, изогнув бровь, тупо ржет.

Но я уже знаю, как она умеет прятать эмоции. Как думает одно, а говорит другое. И наоборот. Поэтому просто пру дальше, это нужно прежде всего мне.

– Я не сделал тебе ничего… почему ты ни с кем…

– Нет, – отвечает она быстро, – физически нет. Я просто не хотела.

– Ни разу? – не могу скрыть удивления, но ее взгляд дает понять, что я шагаю на опасную территорию.

Хорошо, оставим этот вопрос на потом.

– Я исправлю все, – повторяю обещание.

Сам понимаю, что это просто слова, но я же знаю, что за ними горы, тонны, баррели моего желания. А вот Аля пока не знает.

– Ты просил не мешать. Окей, не буду, – она вдруг подает голос, – но и помогать тоже. Завтра тебя отпустит, неожиданно осенит, что я тебе не нужна, и на этом все завернется. Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не останусь у тебя.

– Согласен, – принимаю ее доводы, звучит убедительно, – жить вместе, пока мы не выясним все, рано.

Кажется, мелкая выдыхает. Преждевременно.

– Я сниму тебе квартиру.

По мне, так это шикарное разрешение спора, но, кажется, Аля не согласна.

– Я тебе не содержанка.

Смеюсь. Ну что за глупости в ее красивой голове?

– Содержанки платят телом. С тебя я ничего не прошу. Считай, это помощь друга.

– Бред какой-то.

Она отодвигает поднос с едой и вскидывает руки, а затем и вовсе отворачивается в окно.

– Что не так? На мой лимит это не повлияет – меньше пробухаю. И мы оба будем спокойны. Идеально же!

– Я не могу найти работу, где стажеру с неполной занятостью платили бы больше десяти тысяч. Как ты хочешь, чтобы я возвращала тебе деньги за квартиру?