В классе мы ведём себя словно незнакомцы. Я захожу в кабинет истории чуть позже, специально выждав момент, чтобы Марк и его свита успели рассесться по местам. Мое же находится на другом конце класса, самая последняя парта третьего ряда. Камчатка для отличниц, как любила выражаться наша классная руководительница.

Хотя я, по правде говоря, и близко не лучшая ученица класса. Страдают все дисциплины, на которых требуются публичные выступления: будь то рассказ обычного стихотворения великого классика или простенький доклад по физике. Я не умею выступать перед толпой. Особенно, если эта толпа ловит каждое твое слово, выжидая ошибки, чтобы посмеяться.

На уроке истории, на мою радостью, мы проходим новую тему, так что особо переживать не приходиться. Я настолько погружаюсь в удивительный рассказ учительницы о давно ушедших временах, Ларисы Петровны, что звонок на перемену становится для меня сюрпризом.

Уже все? Или сегодня уроки сокращены?

Я даже лезу в телефон, чтобы свериться с расписанием звонков, и тут же отвлекаюсь на входящее уведомление. Сообщение от Кости.

Затаив дыхание, я крепко сжимаю телефон, собираясь как можно скорее ответить ему. Ничего сверхъестественного, просто нечто в стиле "ладно". И все же содержание смс, в котором говорится, что Костя с мамой сегодня не будут ночевать дома, заставляет меня чувствовать неясную грусть.

Разве семья не обязана проводить больше времени вместе?

– Чего улыбаешься так мечтательно? – вдруг звучит насмешка со стороны. Я хмурюсь, безошибочно определяя владелицу безосновательного упрека:

"Камилла".

Если Марк является негласным королем нашего класса, то эту девушку можно смело считать местной принцессой. Фигуристая, среднего роста, с густой копной шоколадных волос — ее внешность мне всегда казалось довольно яркой. Если бы не взрывной характер и острое желание соперничества с Костровым за внимание класса, то, наверное, мы бы могли с ней подружиться

Однако, увы, не сложилось. Ведь именно я, к несчастью, в карих глазах Камиллы представляюсь как канат, который они с Марком постоянно перетягивают.

По крайней мере, мне так думается. Ведь весь десятый класс они на пару отрабатывали свой навык острого словца почему-то только на мне.

Наверное, я выгляжу слишком жалко?

– Верни мой телефон, пожалуйста, – мгновенно слетает с моих уст, когда Камилла, наплевав на все нормы морали, отбирает мой мобильник и с любопытством сует свой нос туда… куда не нужно!

– Костик… Ну и имечко, конечно! – фыркает она, вслух зачитывая то, что видит на экране, и игнорируя мою просьбу. Ее алые губы растягиваются в коварной улыбке. – Так ты у нас, Романова, котёнок, оказывается? Всегда думала, что ты странная, но чтобы с зоофилом связаться… Такого я даже от тебя не ожидала.

Я вздрагиваю, как от удара. Почему она… За что она так со мной? Как она вообще смеет читать чужие сообщения?!

– Пожалуйста, прекрати, – с большей настойчивостью прошу и вытягиваю руку, чувствуя, как на глаза набегают злые слезы. Я сдерживаю их как могу, но…

Они могут унижать меня. Но никогда, ни при каких условий они не имеют права говорить ничего плохого о Косте! Потому что я… я его…

– Слизнякова, ты чего опять ядом плюешься?

5. 5. Катя

Снова Марк. Мне плевать, зачем он вмешивается, я и без того на пределе нервного напряжения. Взгляд безостановочно гипнотизирует мобильник в руках одноклассницы, словно это могло бы хоть как-то помочь его вернуть.

– Се-ле-зне-ва, – тянет Камилла едва ли не по слогам, краснея от возмущения. – Ты тупой или тупой?

Костров не отвечает. Его в целом никогда не волновало отношение Селезневой к нему. Что странно, учитывая то,