- В кафе ещё кто-нибудь остался? – поднял он карапуза на руки и прижал к себе.

- Нет. Все уже ушли.

- Ты сейчас куда?

- Домой.

- Поехали, подвезу, - двинулся он к выходу из кабинета, в котором погасил свет, прихватив с собой кенгуру-переноску.

- Нет, спасибо. Я на автобусе, здесь остановка рядом, - следовала я за боссом и его сыном к выходу из кафе, в котором он постепенно гасил свет и выравнивал и так ровно стоящие стулья.

- Я сказал «подвезу». Нам с Тимом по пути.

И снова захотелось показать ему средний палец. Твердолобый бараносёл, блин!

- Я же сказала, что на автобусе доеду.

- Садись, - не терпя никаких возражений Мирон Александрович открыл передо мной переднюю пассажирскую дверцу.

- А Тим с какой стороны сидит? – спросила я, не торопясь садиться на предложенное мне место.

- По диагонали от водительского.

- Угу, - коротко кивнула и, игнорируя открытую дверцу, деловито обошла машину босса и села на заднее сиденье за водительским креслом.

С улицы последовал тяжелый вздох, после чего открытая для меня дверца захлопнулась и открылась та, что была со стороны детского кресла.

Мазнув по моему лицу недовольным взглядом, Мирон Александрович пристегнул своего сына, сто тысяч раз проверил все фиксаторы и только после этого вынырнул из салона, мягко прикрыв дверь, чтобы затем ее снова резко распахнуть:

- Пристегнись, - буркнул он мне.

- Боже, - вздохнула я и сделала, как он сказал. – Проверите?

Дверь снова захлопнулась, и недовольно сопящий Дядя-демон устроился за рулем. Пристегнувшись, конечно же.

- А это кто, Тима? Че-ре-па-ха, - потрясла перед малышом зеленой резиновой игрушкой, которую он сразу предпочел попробовать на зуб. Один зуб у него, оказывается, все же имеется. – Черепаха ходит так же медленно, как твой папа ездит.

- Потому что папа не может ехать быстрее, чем движется пробка, - буркнул с водительского места Мирон Александрович. И повернулся к нам, так как мы снова стояли, ожидая, когда поток машин сдвинется с мертвой точки. – Ты куда-то торопишься, Уральцева?

- Уральцева торопится не умереть от голода. Кушать хочу, - вздохнула, вспомнив, что дома меня ждало сало с толстым слоем чеснока, от которого токсикозилась Настя и млела я. Из сумки с игрушками выбрала маленького плюшевого тигра и снова обратилась к малышу, который уже потерял интерес к черепашке и уронил ее куда-то под автокресло. – А это кто? Это тигрррр. Съесть тебя, съест! - прорычала и уткнула плюшевого зверя в сгиб маленькой шеи, заставив карапуза взвизгнуть и заливисто засмеяться.

С трудом подавила в себе умиление, заметив с какой теплотой улыбался сыну Мирон Александрович.

- Можем куда-нибудь заехать перекусить. Неизвестно, сколько еще в этой пробке простоим.

- Ну, уж нет! – хохотнула я, не сдержавшись. – Вы наверняка найдете в том заведении десертную ложку и измажете мне пол лица. А мой рот, знаете ли, не дыра в стене, его замазывать не надо.

- Но заклеить не мешало бы, - нашелся с ответом Мирон Александрович и снова отвернулся к лобовому стеклу, устало откинувшись на подголовник. Ладонь с рычага переключения скоростей перекочевала на затылок и шею с силой их растирая. – Ну так что насчет перекусить? Можно взять что-нибудь навынос.

- Я до дома дотерплю, - повернулась к мальчишке, изо рта которого хотела было вытащить опасного хищника – тигра, но малыш поймал меня за палец и тоже потянул его к себе в рот. – Ну-ну, Тим. Это кака. Фу! Не нужно ее в рот тащить.

- Где кака? – резко повернулся к нам паникующий папаша, рыскающий взглядом по сыну и вокруг него. – Я вчера машину мыл. Откуда здесь кака?