Утром следующего дня поднимаюсь с кровати ни свет ни заря. Спать не могу, знаю, что сегодня увижу Еву. Уверен, она успела изучить все пункты контракта…

В офис приезжаю в числе первых. Раза три выхожу в приемную, чтобы попросить Олю сообщить мне о прибытии Вересовой, но моей секретарши на рабочем месте нет. Она… опаздывает, а я начинаю злиться, потому что и Ева опаздывает.

Оля является в офис опоздав на двадцать минут. Как только входит в приемную и видит мой нахмуренный взгляд, начинает извиняться:

— Простите, Артем Борисович, виновата.

— Узнай, приехала ли Вересова и если да, скажи, чтобы зашла.

В какой-то момент мне кажется, что на лице служащей проскальзывает понимающая улыбка. Но то ли это у меня слишком разыгравшееся воображение, то ли в моей секретарше умирает профессиональная актриса, но через мгновение ее физиономия ничего такого не выражает. Она лишь деловито кивает и подходит к столу.

Я возвращаюсь к себе в кабинет и сажусь в кресло. Дело дрянь, если даже моим подопечным все понятно. Правда, Вересова Оле могла сама обо всем рассказать и контракт показать. Они — лучшие подруги, а если это так… Стрельникова, в отличие от Евы, не отказалась бы. Я почему-то уверен, что в тот раз, когда она ко мне в туалет вломилась и, якобы, смутилась - был акт продуманный. Она точно успела у меня все там рассмотреть. Вот бы и подруге своей рассказала, от чего та отказывается, но нет. Скрывает. Для себя бережот, небось.

Стук в дверь раздается неожиданно. Я наспех открываю ноутбук и делаю вид, что занят. Вересова заходит тихо и словно с опаской. Не помню я, чтобы Ева хоть раз так себя вела. Аккуратно, спокойно, уравновешенно - всегда на людях. Она виртуозно умеет это делать. Здорово перевоплощается, когда нужны ее профессиональные качества, но чтобы так она вела себя наедине… Так, чтобы только она, и я, не помню ее такой.

— Доброе утро, — почти шепчет и подходит к столу. — Мне сказали, вы вызывали.

— Вызывал, — отвечаю, а сам взглядом ее раздеваю.

Смотрю — оторваться не могу. Накрывает с такой силой, что едва держу себя в руках. Сейчас нельзя. Контракт еще не подписан, согласие не дано, а спугнуть Вересову не хочется от слова совсем. Я и так за последние сутки ее несколько раз успел к себе прижать. Обнюхать всю и обслюнявить, куда удалось дотянуться.

— Что у нас с расписанием? — спрашиваю, чтобы ее расслабить, поняв, что о контракте она говорить не станет.

Значит, еще не решила. Радует, что пришла в офис, а не швырнула контракт мне прямо в лицо, через курьера. Хотя швырять нечего, он в электронном виде. Разве что телефон она мне в лоб кинет, но им Вересова дорожит. Я знаю, потому что видел, как Ева туда записывает все подряд. У нее там жизнь и половина работы. Другая половина на планшете.

Я когда телефон забирал, надеялся, что она приедет за ним из-за важности, но нет… не приехала. Гордая.

— Сегодня несколько встреч, — рапортует сухо. — Через час Романов придет на консультацию, затем Толмачевский. Потом у вас встреча в ресторане сразу с группой инвесторов.

— Поедешь со мной.

— Да, конечно.

Такая покладистость удивляет и… раздражает. Вересова так себя обычно не ведет. Она другая, и я хочу, чтобы она вернулась. Со своими язвительными фразами, постоянными подколками и взглядом “как-мне-надоело-тебя-слушать”.

— К саммиту нужно будет забронировать отель. Билеты, насколько я помню куплены?

— Да.

— Тогда забронируй номер, — дожидаюсь, когда Ева кивнет и дополняю: — Один.

Она вскидывает голову и смотрит прямиком на меня, приподнимает одну бровь и спрашивает:

— Вы поедете один?