– Я знал, что так и будет. А представьте, Карл, что они так же разбили бы и посланные нами войска. Сейчас они уже были бы здесь. И я даже боюсь представить, что бы они с нами сделали.

– А я знаю одно, сир: мы должны защищаться.

– Нет, Карл. Французы меня любят и не допустят насилия над королем и его семьей. А вам, Карл, следует немедленно покинуть пределы Франции.

– Я вас не брошу, Луи.

– Поезжайте, Карл. Этим вы мне поможете. Когда вы будете в безопасности, я скажу, что вы стянули войска к Парижу без моего ведома.

Граф д’Артуа с жалостью посмотрел на короля, молча обнял его, несколько мгновений постоял, прижавшись к груди старшего брата, затем резко повернулся и ушел. Когда стемнело он вместе с семьей покинул Версаль. Больше они с королем не виделись.

***

Этой ночью гулянье в саду Пале Рояля не стихало до утра. Но это было единственное место в городе, где царил шум и хаос. По всем остальным районам Лафайет разослал патрули Национальной гвардии, и они жестко восстановили порядок, расстреляв на месте несколько мародеров и грабителей.

С рассветом 14 июля по Парижу началось движение военных. Лафайет приказал на всех дорогах, ведущих в Париж поставить заставы из бойцов Национальной гвардии. Из арсеналов, расквартированных в Париже частей, были изъяты и перевезены на заставы все пушки до одной. Крупные отряды гвардейцев расположились поблизости, прямо на улицах города. Часть Национальной гвардии разместилась на Марсовом поле, как резерв на случай атаки верных королю войск. Париж приготовился к круговой обороне.

К обеду начало просыпаться «воинство», всю ночь опустошавшее винные запасы герцога Орлеанского. Естественно, что после обильного излияния, здоровье приходит к полному упадку, а настроение к полной апатии. К счастью, в полдень слуги герцога выкатили в павильоны очередные бочонки с вином, и уныние стало покидать сад Пале Рояля.

В этот момент там появились агитаторы. Они начали убеждать «выздоравливающих воинов», что ружье без пороха не стреляет. Да воины и сами в этом убедились вчера, когда пришлось отбиваться от кавалеристов камнями, держа в руке тяжелое ружье. А это не очень удобно.

Сыграли роль агитаторы или вино, но к часу дня над Пале Роялем вновь проснулся боевой дух. То тут, то там раздавались возгласы: «на Бастилию!», «за порохом!». Через час эти возгласы слились в единый гул, и толпа двинулась на Бастилию.

Только что избранный глава районной управы, в чьем районе располагалась тюрьма-крепость, оказался самым главным представителем новой власти, участвующим в захвате крепости. Он предложил коменданту Бастилии подчиниться требованию управы и сдать крепость.

Комендант отказался и приказал открыть огонь по толпе, наводнившей небольшую площадь перед тюрьмой. С башен крепости раздались ружейные и пушечные выстрелы. Толпа в панике рассыпалась. На площади остались лежать убитые и раненые.

Комендант был уверен: крепости бунтовщикам не взять. Ее окружал глубокий ров и проникнуть внутрь можно только через подъемный мост, который опускался изнутри. Но чтобы напугать штурмующих, покинувших площадь и укрывшихся за стенами домов, он выдвинул встречный ультиматум: если через час в окрестностях Бастилии окажется хоть один бунтовщик, он взорвет крепость и разнесет полрайона.

Однако, ультиматум коменданта напугал не штурмующих, а его собственных солдат. Мало, кто из них мечтал о такой смерти: быть разорванным на куски взрывом. Солдаты, стоящие на воротах, опустили мост, открыли ворота и кинулись прочь со всех ног. Никто их не задерживал.

Комендант, видя такое дело, помолился, зажег факел и стал спускаться в пороховой склад. Но дорогу ему преградили солдаты, ощетинившись штыками. Они-то сбежать не успели.