– Я приехал вас уведомить, что войска по моему приказу отведены в места своей постоянной дислокации, Жаку Неккеру отправлено письмо с просьбой вернуться на свой пост. Что касается графа д’Артуа, то еще до получения письма господина…мэра, я отправил его в отставку и выслал за пределы Франции.

– Это очень хорошо, сир, что вы откликнулись на нашу просьбу, – ответил за всех Лафайет. – Еще вам надлежит своим указом утвердить все решения Учредительного собрания, начиная с 13 июля по сей день.

– Хорошо, я рассмотрю их в ближайшее время.

– Мы уже подготовили текст указа, сир. Вам нужно его лишь подписать.

Такого нажима королю еще не приходилось испытывать. Но раз уж начал уступать, надо идти до конца. Да и что изменится, если он не подпишет указ? Фактически все уже свершилось. Его подпись лишь узаконит свершившееся. Законно или незаконно, они будут действовать. Пусть уж тогда действуют законно. И король подписал указ.

Когда король вышел из Ратуши, народ встретил его ликованием. «Виват король, виват народ, виват Франция», – кричали люди.

***

Герцог Орлеанский узнал, что графа д’Артуа уже нет при дворе, от своих шпионов в Ратуше. Эх, жалко! Очень жалко. Теперь уступкам короля никто не помешает. А то, что король будет уступать, он сегодня доказал, узаконив власть бунтовщиков в Париже. Надо срочно что-то придумать. Самое лучшее подставить королю советника, подобно графу д’Артуа, защищающего дворянские привилегии и королевскую власть. Но где такого взять? Король окружил себя бездарностями, под стать себе. Придется, видимо, самому идти на примирение с королем и пытаться остудить тот пыл, с которым он сбрасывает с себя власть.

Когда стратегия понятна, тактический план затруднений герцога обычно не вызывал. Через полчаса он вызвал барона д’Энгре.

– Что-то слышно из провинций, барон?

– Пока нет, монсеньор.

– Плохо. Времени у нас мало. Боюсь, король отдаст свою власть до того, как армии баронов придут его защищать. Вот что я решил: я вернусь ко двору и попробую помочь королю, как можно дольше удерживать власть в своих руках. А вы мне в этом поможете.

– Что я должен сделать монсеньор.

– Сейчас я выйду в сад, а ваши люди пусть кричат: «виват герцог Орлеанский, хотим королем герцога Орлеанского». Что-то в этом роде, поняли?

– А вдруг король об этом узнает?

– Мне и нужно, чтобы он узнал. После этого я поеду и сдамся сам. Скажу, что не имею к этому никакого отношения. Поверьте, после этого король меня уже от себя не отпустит.

– Гениально, монсеньор! – поразился тонкому уму патрона д’Энгре. Он отправился в сад, чтобы дать распоряжения своим людям.

Выждав полчаса вслед за ним отправился и герцог. Не успел он показаться на ступеньках крыльца, как из толпы раздались выкрики: «Виват герцог Орлеанский, герцог Орлеанский наш король, хотим королем герцога Орлеанского…».

Луи Филипп заулыбался, помахал толпе рукой и скрылся во дворце. Он дал время шпионам короля донести до сведения его величества о данном непотребстве и спустя четыре часа, не спеша, поехал в Версаль.

Герцога никто не задержал по пути в покои короля. Значит, король еще не приказал его арестовать. Это было на руку Луи Филиппу. Он собирался оправдаться перед Людовиком еще до своего ареста. Поэтому, найдя короля в его кабинете за письменным столом, герцог Орлеанский сразу приступил к выполнению своего плана:

– Я здесь ни при чем, сир! – воскликнул он.

– В чем ни при чем, Филипп?

– В том, что люди кричали в моем саду.

– А что они кричали?

– Как? Разве вам еще не доложили?

– Перестаньте говорить загадками, Филипп. Что мне должны были доложить?