– Да, я, – ответил он на ненужный вопрос. – А ты – Зайнаб?

– Нет, Зои, – отвечаю дерзко, стараясь проглотить комок в горле. . Очевидно, мне не нравилась реакция моего тела на него, но он не мог сказать того же о себе. Потому что у него стояк. И жёсткий, чёрт возьми, стояк!

Голос мужчины был глубоким и окутывал всё вокруг. Такая реакция не предвещала ничего хорошего, и мне нужно было срочно взять себя в руки.

– Тебе что-то нужно? – спросила я, скрестив руки на груди и стараясь не опускать взгляд в его пах. Не пялиться! Не представлять пах! Ничего не представлять… там.

Ислам проследил взглядом за этим жестом. Ох, я покраснела ещё больше, осознавая, что этим привлекаю к себе его внимание.

– Я пришёл поприветствовать тебя в моей семье, – ответил он холодно, подойдя ко мне на шаг ближе. – Хочу уточнить некоторые правила поведения.

От этих его слов я совсем растерялась. Это не должно удивлять. Я прекрасно понимаю, правила, о которых он собирался сообщить, уже известны. Я слышала эти правила всю свою жизнь, но, даже пытаясь не принимать это близко к сердцу, всё равно воспринимала. И очень даже болезненно.

– Ты выросла в Эмиратах?

Я кивнула, хотя и так ясно, что он знает ответ. Фатима уже рассказала ему о нашей тайне.

– Я не думаю, что здесь будет как-то по-другому, – сообщил он.

Надеюсь, ему там в паху сейчас больно! Высокомерный верблюд.

– Я поняла, – отвечаю я, распрямив плечи и сжав руки по бокам.

– У тебя будут какие-то вопросы ко мне по поводу правильного поведения?

По пути сюда я настроила себя на позитив, и поэтому смогла ответить:

– Не думаю, что у вас будут какие-то вопросы по поводу моего поведения здесь. Я уверяю, что у меня нет никакого интереса ни к кому. Пробуду всего неделю. Думаю, ты сможешь как-то справиться с этим? Потом уеду, и больше не придётся беспокоиться о том, что я могу кого-то развратить. Или соблазнить. Ты за это переживёшь?

Когда я закончила говорить, краснея от собственной дерзости, на лице Ислама промелькнуло удивление, и он невольно зарычал. Наверное, никто никогда не говорил с ним в таком тоне.

Однако отступать было поздно. Он не сможет меня запугать. Когда Ислам приблизился, я буквально ощутила исходящие от него волны гнева.

– Я лишь сейчас объясню тебе, как со мной следует разговаривать! Не знаю, как реагировал на это твой опекун, но такое неуважение здесь, со мной, недопустимо.

Зачем он так близко? Ещё и наступает. Я никогда раньше не была настолько смелой, чтобы так разговаривать со своим прежним опекуном. Как только он снова подошёл ближе, я инстинктивно сделала шаг назад.

– Я также осведомлён о том, сколько ты здесь пробудешь. И знаю, что такая эгоистка, как ты, может уделить не больше недели своей сестре, которая любит тебя настолько, что готова отказаться от своего счастья сколько угодно долго.

Ого! От его слов я перестала отступать.

– Что? Ты только что назвал меня эгоисткой?

Даже с лёгкой улыбкой на губах он не выглядел менее сердитым. Мерзкий верблюд!

– Да, назвал. Ты эгоистка

– Позволь кое-что сказать тебе, мистер Патриарх! – Стараясь успокоиться, делаю глубокий вдох. У-у-у! – Меня бы здесь не было, если бы я не любила Фатиму. Если бы это не значило для неё так много, ноги моей здесь не было бы! Своё благословение я дала ей уже давно!

Понимаю, что оправдываюсь перед ним! Как так? Я не хочу предоставлять ему ещё больше информации о себе, которую он мог бы использовать в дальнейшем.

– И что? – его тон не стал мягче.

Стараюсь подавить неожиданный эмоциональный порыв.

– И это, чёрт подери, тебя совсем не касается.

Теперь я отступаю до тех пор, пока не упираюсь спиной в стену. Ислам снова сокращает расстояние. И я не могу не замечать, как между нами растет, ширится странное, непонятное силовое поле. Он вдруг улыбнулся, нависая так, что аж не по себе.