Он снял упряжь с мула и хлопнул животное по заду.

– Спасибо, старина, – сказал он. – Теперь можешь возвращаться домой.

Мул с готовностью принял предложение и даже умудрился проскакать галопом первую сотню ярдов обратной дороги.

Каждый из отряда сел на неоседланного скакуна, ведя за собой на привязи еще трех или четырех животных, и Лотар повел всех назад к каменному укрытию в холмах.

На рассвете они ненадолго остановились, пока Лотар осматривал каждую из украденных лошадей. Две из них пострадали в толчее в загоне, и он отпустил их. Остальные оказались в отличном состоянии, так что Лотар даже не мог выбрать лучших между ними, хотя так много животных им не требовалось.

Пока они сортировали лошадей, Свинка Джон понемногу пришел в себя и неуверенно сел. Он молился своим предкам и богам готтентотов, прося избавить его от страданий, а потом его вырвало прокисшим бренди.

– Нам с тобой еще нужно уладить некое дельце, – мрачно сообщил ему Лотар, потом повернулся к Хендрику. – Мы возьмем всех этих лошадей. Наверняка некоторых мы потеряем в пустыне. – Потом он вскинул правую руку в кавалерийской команде. – Вперед!

Они добрались до скалы незадолго до полудня, но задержались там лишь для того, чтобы погрузить все нужное на запасных лошадей и оседлать своих. Потом повели животных вниз и напоили их, позволяя пить вволю.

– Сколько у нас времени в запасе? – спросил Хендрик.

– Цветные солдаты ничего не могут сделать без своих белых офицеров, а тем понадобится два-три дня на возвращение. Потом им нужно будет телеграфировать в Виндхук, чтобы получить приказ, а затем уже они начнут действовать. Думаю, у нас не меньше трех дней, а скорее даже четыре или пять.

– За три дня мы можем далеко уйти, – с довольным видом кивнул Хендрик.

– Да уж, дальше некуда, – согласился Лотар.

Это был просто факт, а не хвастовство. Пустыня была его родным краем. Лишь немногие белые люди знали ее так, как он, и никто не знал лучше.

– Можем садиться в седла? – спросил Хендрик.

– Подожди, еще кое-что.

Лотар достал из седельной сумки запасные кожаные поводья и намотал их конец на правое запястье так, что медные пряжки висели у его лодыжек; потом он направился туда, где в тени берега сидел с несчастным видом Свинка Джон, закрыв лицо ладонями. Он даже не услышал шагов Лотара по мягкому песку и заметил его лишь тогда, когда тот навис над ним.

– Я обещал тебе, – ровным голосом произнес Лотар и тряхнул тяжелыми кожаными поводьями.

– Хозяин, я ничего не смог поделать… – взвизгнул Свинка Джон, пытаясь встать на ноги.

Лотар взмахнул поводьями, и медные пряжки пронеслись дугой в солнечном свете. Удар пришелся по спине Свинки Джона, пряжки врезались в его ребра и в нежную кожу подмышек.

Свинка Джон взвыл:

– Они меня заставили! Они заставили меня пить…

Следующий удар сбил его с ног. Он продолжал кричать, хотя слов уже было не разобрать, а кожаные ремни впивались в его желтую кожу, и рубцы сразу вздувались, наливаясь пурпуром, как зрелый виноград. Острые края пряжек разорвали рубашку, как львиные когти, а песок впитывал красную кровь, падавшую на сухое речное дно.

Наконец Свинка Джон перестал кричать, и Лотар отступил, тяжело дыша. Он вытер красные от крови поводья о чепрак и посмотрел на своих людей. Для них такая порка являлась делом естественным. Они были дикими псами и понимали только силу, уважали только жестокость.

Хендрик заговорил за всех:

– Он заплатил справедливую цену. Прикончить его?

– Нет. Оставь для него лошадь. – Лотар отвернулся. – Когда очнется, сможет догнать нас – или может убираться в ад, где ему самое место.