Солнце село, наступила ночь, а Лотар все оставался на гребне. Он, словно яхтсмен, внимательно наблюдал за силой и направлением ночного бриза, то и дело менявшего направление. Через час после наступления темноты ветер наконец установился, и теперь его теплый поток дул в спину Лотара.

– Только бы он так и удержался, – пробормотал Лотар, а потом негромко свистнул, подражая музыкальному крику воробьиного сыча.

Хендрик появился почти мгновенно, и Лотар показал ему направление ветра.

– Пересеки реку повыше по течению и обойди лагерь. Не слишком близко. Потом поверни обратно, чтобы ветер дул тебе в лицо.

В этот момент с другой стороны реки до них донесся далекий крик, и они оба посмотрели туда. Костер перед палатками разожгли так, что пламя взлетало до ветвей акаций, и на фоне света виднелись силуэты цветных солдат.

– Какого черта они делают? – не понял Лотар. – Танцуют или дерутся?

– Ну, к этому времени они уже и сами не знают, – усмехнулся Хендрик.

Фигуры кружились у огня, сталкивались друг с другом, потом расходились, падая в пыль и ползая на коленках, или вдруг с огромным усилием поднимались на ноги, но лишь для того, чтобы раз-другой качнуться и снова упасть. Один из солдат был абсолютно нагим, его худое желтое тело блестело от пота, когда он сделал дикий пируэт, а потом упал в огонь, и его вытащили оттуда за пятки двое его товарищей, при этом все трое визгливо хохотали.

– Тебе пора. – Лотар хлопнул Хендрика по плечу. – Бери Мани, пусть он держит твою лошадь.

Хендрик направился обратно вниз по склону, но остановился, когда Лотар негромко произнес ему вслед:

– Ты отвечаешь за Мани. Отвечаешь за него собственной жизнью.

Хендрик, ничего не ответив, исчез в темноте. Полчаса спустя Лотар увидел, как они пересекают светлое песчаное ложе реки – темные бесформенные пятна в звездном свете, – а потом они исчезли в зарослях кустарника на другом берегу.

Горизонт посветлел, звезды на востоке стали бледнее перед восходом луны, а в лагере за рекой пьяная суета солдат давно замедлилась. Через бинокль Лотар различал отдельные тела, валявшиеся, как трупы на поле битвы, и одно из них очень походило на Свинку Джона, хотя Лотар не мог быть в этом уверенным, потому что тот лежал лицом вниз в тени, по другую сторону костра.

– Если это он, то он покойник, – пообещал себе Лотар и встал.

Наконец настала пора выдвигаться, потому что луна уже поднялась над горизонтом, рогатая и сияющая, как конская подкова в горне кузнеца.

Лотар спустился по склону; мул фыркал и тяжело дышал, с несчастным видом все еще держа на своей спине жуткий груз.

– Скоро все закончится. – Лотар погладил мула по лбу. – Ты хорошо поработал, старина.

Он ослабил уздечку, поправил «маузер» на плече и повел мула вокруг холма и вниз по реке.

О незаметном приближении не могло быть и речи, во всяком случае вместе с крупным светлым животным и его грузом. Лотар снял с плеча винтовку и зарядил ее, пока они шли по песчаному руслу, и он внимательно наблюдал за деревьями на берегу впереди, словно чего-то ожидая.

Костер в лагере уже догорел, и там стояла полная тишина, когда Лотар с мулом поднимались на берег; Лотар уже слышал фырканье и тихое дыхание ближайших животных в загоне. Ветер дул в спину Лотару, ровно и достаточно сильно, и вдруг раздалось пронзительное испуганное ржание.

– Вот оно… понюхайте хорошенько…

Лотар вел мула к изгороди загона.

Теперь уже там громко топали копыта, встревоженные животные шумели, метались. Тревога, вызванная вонью окровавленной львиной туши, быстро распространилась по всему табуну. Лошади ржали в ужасе, многие в панике вставали на дыбы. Лотар видел их головы над колючей изгородью загона – гривы развевались в лунном свете, передние копыта колотили по воздуху.