– Уже выхожу! – На дрожащих ногах Нортон замер у двери, сжимая пальцы до побеления костяшек, кусая губы и переминаясь с ноги на ногу.

Глубокий вдох. Глубокий выдох.

Некромант шагнул к своему отцу, терпеливо ожидающему его все это время.

– Я закончил, отец, – тихо прошептал мальчик, почти под нос. Представление о ближайшем будущем вызывало дрожь.

– Это хорошо. Селена и Мира почти взошли, – Энгель улыбнулся, наблюдая, как в окно поместья пробиваются первые белые лучи крупного светила.

Он взял мальчика за руку, словно боялся сломать или испугать, пытаясь поддержать. Граф выглядел невероятно счастливым, как будто не вел собственного сына на смерть.

Эта перемена в отношениях пугала Норта. Он никогда не видел отца таким. Хозяин поместья почти никогда не улыбался и не веселился, только притворялся на крупных празднествах, когда приезжали важные вельможи. Сейчас же его клыкастая улыбка была искренней, как никогда.

Отец был рад дождаться момента, которого ждал двенадцать лет. Он был счастлив, что все его страдания окончатся и будущее, о котором он мечтал, станет реальностью. Единственным, кто не разделял его радости, был сам Нортон.

– Не волнуйся, мой мальчик. Следующим графом станет твой младший брат.

– Какой брат? – Нортон побледнел. У него не было брата.

– Тот, которого мы ждем с твоей матерью. Мы должны иметь наследника, если тебе не суждено стать им, – непринужденно продолжил Энгель, ведя сына в сторону своего кабинета.

– Но как так? Почему Мари не может стать наследницей? – Мальчик вспыхнул от гнева и попытался вырвать свою руку, но ее держали крепко.

– Марианна – женщина.

– Но моя мать, Долорес, была наследницей! Именно ты взял ее фамилию, чтобы спастись после столетней войны. Только она получила титул и привилегии! Поэтому ты мучил меня, потому что сам был недостоин! Ты был никем и останешься никем! – Озлобленный мальчик перешел на «ты» и вырвал руку. Он выпалил все, что у него на душе.

Глядя, как настроение графа меняется и его улыбка с лица сползает, юный некромант шумно сглатывает и делает два шага назад.

Время словно замедлилось. Младший Гемоку наблюдал, как рука Энгеля поднимается для размашистой пощечины. Тяжелый удар огрел щеку Норта, и звук шлепка эхом разлетелся по коридору с отличной акустикой. Мальчик осел на пол, держась за красный след на щеке, который сразу же начал опухать. Пульсирующая боль ударила в голову.

Энгель молча схватил сына за волосы и грубо потащил его в кабинет. Оторопевший мальчик скользил спиной по каменному полу, чувствуя каждый неровный камешек коридора через позвоночник. К счастью, до кабинета оставалось всего пару метров.

Уже в кабинете Энгель, не отпуская волосы мальчика, нажал на один из камней в стене. Шкаф, набитый книгами и документами, сдвинулся вбок, открывая проход в неизвестную для Нортона ранее комнату.

Мальчик был в полном смятении, потеряв всякое чувство реальности. Перевернувшись и вставая на четвереньки, он с широко раскрытыми глазами смотрел на зияющую дыру за шкафом. Секретная комната?

Будто читая мысли сына, Энгель ответил:

– Это комната для обрядов. Такие вещи должны оставаться недоступными для простолюдинов и смертных, – надменно усмехнулся он и шагнул в темноту.

Нортон, не имея другого выбора, полз за отцом на четвереньках, морщась от натянутых волос, которые его отец крепко держал. Периодически падая и нецензурно ругаясь, он снова пытался подняться, чтобы не набить синяков, и в очередной раз принимал прежнюю позу.

Преодолев кромешно черный коридор, Энгель швырнул Нортона в центр круглой комнаты. Этот круг был окружен высокими белыми колоннами, между которыми стояли люди в черных мантиях. Белый мраморный пол был идеально чист, и, упав на него, Нортон увидел свое растрепанное отражение. Его щека распухла так, словно на мальчика напали несколько ос. Видимо, рука старшего Гемоку была очень тяжелой.