Просидев рядом с братом пару часов в растерзанной одежде, она успела обмотать голову мальчика лоскутами ткани и обработать алкоголем, который нашла в шкафчике толстяка. На ней самой были только мелкие царапины и синяки – следствие отчаянной борьбы с судьбой каждой демоницы. Благодаря тому, что девочка смогла растянуть время, ей повезло остаться нетронутой, но испуганной до чертиков. Этот мужчина надолго станет главным героем ее ночных кошмаров.

Марианна кипела от ярости. Все эти эмоции, накопившиеся и затаившиеся в груди, выплеснулись наружу, разбив несколько чашек о пол, словно это могло выпустить ту боль, что разрывала ее изнутри. И такой участи пожелал ей отец? Она не могла сдержать свои слезы, их было слишком много, они смешивались с чувством острого предательства. Но когда один из осколков чуть не задел спящего брата, она заставила себя остановиться.

Демонесса ощущала стыд, который невозможно было описать словами. Она не была тронута, но то, что произошло, оставило на ней след, словно грязь, от которой невозможно отмыться. Каждый раз, закрывая глаза, она видела его руки, приближающиеся к ней. Ее тело содрогалось от невидимых прикосновений.

Однако, как только глаза Нортона медленно распахнулись, Мари вырвало из мрачных размышлений, оставив тягостные мысли позади. Светила уже клонились к закату, и их мягкие, золотисто-оранжевые лучи смешивались, струились по их лицам, будто предлагая теплый лучик надежды.

– Как долго я был без сознания? – Подскочив, он обрек себя на новый приступ головной боли и головокружения. Мальчишка завыл и шлепнулся на пятую точку.

Вместо ответа ему на шею бросилась сестра, судорожно прижимая его к себе и ища поддержку у самого близкого члена семьи.

– Уже далеко за полдень… – тихо прошептала она, чуть ежась от сырости, в которой демоница провела достаточно времени.

– Нам нужно идти. Ты цела? – Юный некромант встрепенулся, в миг вспоминая произошедшее. Без боли было нельзя взглянуть на сестру: разорванная одежда, сверху найденная накидка, пропитанная кровью лекаря, которая прикрывала откровенные места, оставшиеся без одежды, исцарапанные и почти синие от синяков фарфоровые ножки. Было видно, насколько девушка боролась за свою жизнь.

– Да. Я так испугалась! – Мари ютилась в объятиях своего брата, приходя в себя. – Идем скорее.

Едва дети покинули хижину, как эльфы, оседлав лошадей, рванули по их следам. Собаки, сильные и выносливые, принялись вынюхивать каждый запах, зарываясь в сырую землю носами. Их шерсть слегка блестела от влаги, а дыхание было частым и напряженным. Лапы легко скользили по земле, точно настроенные на погоню, каждое их движение выдавало охотничий азарт и готовность настигнуть добычу.

Один из псов резко залаял, вскинув голову и насторожив уши, его взгляд немедленно обратился в сторону дома. Там, где в воздухе явственно витал запах крови и лежало бездыханное тело. Щелкнув челюстями, она напряглась, ожидая подтверждения от своих хозяев.

Всадники резко натянули поводья, когда собаки застыли. Один из мужчин быстро спрыгнул с лошади и подбежал к одной из собак трусцой, его сапоги глухо стучали по сырой почве. Собаки затаились, а мужчина, приблизившись, внимательно всматривался в ту сторону, куда указывали их острые, настороженные уши.

– Что там, Берта? – негромко поинтересовался один из темных эльфов, поглаживая собаку по голове. Пес тихо зарычал, его уши нервно подергивались, указывая в сторону хижины.

Эльф нахмурился, прислушиваясь к инстинктам животного, и затем громко позвал остальных:

– Эй, ребята! Идите сюда, – его голос прозвучал тверже, и он, крепче удерживая ошейник, осторожно двинулся вперед, стараясь не издавать лишних звуков. Дождавшись, пока остальные присоединились, эльф медленно, стараясь не поддаваться тревоге, толкнул дверь и вошел внутрь хижины.