— Я не знаю, — только и говорю я, мало понимая, в чем именно он меня обвиняет, и тут же щурюсь, когда, оказывается, круглую комнату заливает желтоватый, интимный свет, в котором его глаза кажутся агатами, блестящими на солнце.

— Знаешь и скажешь мне, а если нет, — он нащупывает на стене что-то длинное и перекладывает в другую руку. Сглатываю слюну вязкого страха. — Мы будем выбивать из тебя правду.

— Давид Маркович… — шепчу еле слышно, зная, что сказать правду равнозначно убийству своей сестры. Я не могу пойти на это, как бы сильно не хотела признаться в том, что не шлюха, что невинная, что хочу быть просто с ним. Без условий и оплаты.

— Раздевайся, Майя. Медленно, покажи, как хочешь своего Хозяина.

30. Глава 29.

*** Давид ***

Это безумие. Впервые я думаю о бабе в течение рабочего дня, и даже минет, который она делала совершенно не невинно, не помог потушить жар в чреслах.

В голове полный диссонанс, с одной стороны, в глазах ее полно девственного страха, а на дне тлеющие угли желания, которые могут принадлежать, если не девственности, то девушке очень неискушенной.

Но все это стало неважным, зыбким, когда я обнаружил свою нимфу в банальном борделе, в ожидании, когда ее купит извращенец. Добровольно. И так же добровольно она сосала его член, заглатывая так глубоко, как порой не может обычная шлюха.

Для меня это стало загадкой, как двоичный код в системе, который давался не каждому.

Но именно я, семья которого была не слишком озабочена сыном, умел с самого детства взломать любую самую защищенную систему.

Мир интернета стал для меня отдушиной от постоянных ссор родителей, которые обязательно заканчивались избиением неверной матери.

Я очень хотел остановить это, очень хотел контролировать свою жизнь, а в итоге научился контролировать лишь цифры.

Они поддавались легко, и желание быть дирижером и в реальности направило на путь доминирования.

Уже по пути домой, облаченный в темно-синий костюм от Армани, я размышлял, кто же все-таки Майя. На ум приходили разные варианты, и мне не нравился ни один из них.

Что именно может заставлять женщину шарахаться от мужчин? Насилие. Так ведут себя изнасилованные. И это самое страшное, потому что преодолеть барьер нежелания снова оказаться под кем-то будет самым сложным.

Еще был вариант, что она искусно притворяется, и еще в больнице поняла, кто я, а потом просто поймала в клубе ради денег.

Но самое главное, несмотря на эти не слишком радужные варианты, я помнил, как темнеют ее глаза, когда она смотрит на меня, как приоткрываются её пухлые губы, о которых можно читать сонеты, а насколько рванное у нее дыхание при одном моем прикосновении к ее телу.

Да, тут и гадать не надо, ее накрывает точно так же, как и меня. И если я сдерживаюсь по причине неуверенности, что правильно распознал тот самый код, то о ее чувствах даже не подозревал.

Мне нужно было убедиться, убедиться, что она истинная саба, что ни обыкновенная шлюха, играющая роль, а та, кто желает время от времени забыться в этой острой будоражащей игре по-настоящему.

Но если в начале вечера это желание было лишь моросящим дождиком, то после мероприятия, на котором Майя предстала перед всеми очередной любовницей, желание выбить из нее правду стало ливнем, обжигающим мозг.

Воспаляя его, впрыскивая в кровь яд злобы и гнева.

Она могла бы уже стать моей невестой, я бы открывал перед ней мир подчинения и доминирования, а в итоге ее уже хочет купить другой извращенец.

Тот, кто любит оставлять порезы на теле жертв как плеткой, так и ножами.

— Раздевайся, — требую, стискивая в руках рукоять длинной палки с несколькими полосками кожи на конце. Они не должны причинить сильной боли, но, если бить долго, да еще и в одно и то же место, ожог обеспечен.