– Числюсь-то за котельной, но работаю здесь.

– Хватит артачиться, – хмурится главный инженер. – Сказано «закругляйся», значит выключил станок и на выход.

Все было понятно. Борьба характеров – кто кого?

Мой бывший приемник выключает станок. Наступила тягостная тишина. Борис, не спеша, снимает со шпинделя деталь, кладет её в шкафчик и закрывает дверцу на висячий замочек. Вытирает ветошью руки и хлопает меня по плечу:

– Ну, пошли, коль начальник.

Заглянули еще в боксы и остановились у сторожки охранника на въезде во двор комхоза. Белов поглядел на нас с удивлением:

– Кого еще нету?

– А тот, в котельной? – напоминаю я.

Белов машет рукой:

– У него диабет – тяжелый труд противопоказан.

– А кого надо? – спрашивает Тевелев.

– Всех котельщиков.

– Так это… Мой сын устроился на лето… недавно.

– Где же он? – рычит Белов.

– Сейчас, – Тевелев исчезает в конторе и возвращается с парнем лет двадцати – рыжеволосым и густо усыпанным веснушками.

– Женя, – представляет его отец.

– Ну, вроде бы хватит, – облегченно вздыхает Белов.

– А что делать-то? – спрашивает Родионов.

– Вот ваш начальник базы. Он озадачен. Все вопросы к нему, – главный инженер уходит в контору.

Все взоры ко мне обращаются.

– Идем на склад, получаем шансовый инструмент, – командую я.

Кладовщица Любовь Васильевна по моей просьбе выдает нам носилки и две совковые лопаты.

– Что дальше? – спрашивает Борис Михайлович, ухмыляясь.

– Идем на Кировку к УУЖКХ, там объясню.

Тевелев-старший, которого, кстати, зовут Григорием Вениаминовичем, ко мне подступает:

– Начальник, ты у нас новенький и многого не догоняешь. Давай так – чтобы не было ненужной суеты, ты нам поведай, что надо сделать, а потом придешь и проверишь нашу работу.

Я посмотрел ему в глаза – разумно мужик рассуждает.

– Значит, так… – рассказал подчиненному мне коллективу о поставленной директором задаче.

Борис хмурится, Григорий улыбается:

– Всего-то делов?

Он тут же ловит тронувшийся было со двора «Белорус» с тележкой, закидывает в прицеп шансовый инструмент, сам заскакивает, объяснив трактористу, куда их надо доставить. Зовет остальных:

– Полезайте сюда.

Я подхожу:

– Менты увидят, права отберут у несчастного тракториста. Так нельзя ездить…

Гриша мотнул головой:

– Не увидят. Мы на пол ляжем. Залезай, ребята…

Борис и Евгений лезут к нему.

– А ты, начальник?

Ну, вот еще! Буду я ездить лежа на полу в тракторном прицепе. Надо смотреть на вещи прямо и просто.

– Поезжайте, парни, я позже приду. Тут у меня еще одно дельце.

Я не забыл, что по приказу директора должен разобраться со сбежавшим с поста охранником – ветераном Афгана и жертвой любви. Проводив взглядом попыливший трактор, поднимаюсь по ступенькам в сторожку, похожую на курятник. Почему-то не оставляло чувство, что я что-то проглядел. Что-то важное, что могло помочь понять мою новую службу и её обязанности.

В сторожке охранник присутствовал. Но это не тот, который мне нужен. Василий Иванович Поспелов – бывший заведующий общим отделом Увельского райкома партии, позже директор Увельской «Сельхозхимии»… теперь, видимо, пенсионер, живущий по-соседству с комхозом и потому её охранник. Мне человек этот неприятен – давно и надолго. Откуда взялась неприязнь? Мне кажется, дело не в его послужном списке, а в человеческих качествах – райкомовская привычка смотреть на людей свысока не покинула пенсионера Поспелова. А мне плевать, кем ты был – важно, кто ты сейчас, и дело отнюдь не в чинах, а человеческих качествах…

И он словно читал мои мысли – насупился, завидев меня, и выпятил толстую нижнюю губу.

– Привет, начальник.

Я молча кивнул. Он меня видит насквозь – так к чему напрягать голосовые связки? Развернулся и вышел, решив, что с провинившимся сторожем завтра поговорю – а с этим не хочется даже общаться. Впрочем, кажется знаю где прогульщик Ромео живет – на той же Кировке, в двухэтажном доме, рядом со школой. По дороге в УУ ЖКХ двором пройду – может, и угляжу.