Крадучись спустился по лестнице, и, услышав лёгкий шорох за спиной, рывком обернулся.

– Нгавари, нгавари! – змеиноглазый примирительно поднял ладони.

– И тебе привет, – постарался непринуждённо улыбнуться Макс.

– Вакаатуриа маи! – абориген кивнул на руку. Дескать, покажи руку, Сеня.

– Нет уж! – фыркнул Макс. – Знаю я уже все эти ваши идиотские штучки! Кусай кого-нибудь другого!

– Вакаатуриа маи! – требовательно повторил абориген.

– Не, ну вот пристал-то, а! – удручённо вздохнул Макс. – Как банный лист…

Отшагнул назад и поднял ладонь.

– На, смотри!

Абориген по-птичьи склонил голову набок, внимательно разглядывая кисть.

– Ну что, хиромант, – нетерпеливо продолжил Макс. – Нагляделся? Или ты погадать мне решил? Эй, молодой красивый…

– Ае, хи тангата коэ, – несколько торжественно кивнул абориген.

– Хорошо хоть понятно, что ничего не понятно, – пробормотал Макс. – Знать бы чего тебе так далась эта рука…

Мельком глянув на ладонь, растеряно запнулся.

– Вот чёрт…

На месте кошачьего укуса розовела тонкая молодая кожица.

– Не может быть! – Макс ошарашено поднёс ладонь к глазам. – Да не, бред какой-то… Стоп, – ожесточённо потёр виски. – Сколько времени прошло? Сутки, двое?

Абориген выставил вперёд левую ногу и что-то горячо залопотал, указывая вниз.

– Да бесполезно всё, не понимаю я! – взмолился Макс.

Абориген вздохнул, наклонился к ноге и дёрнул мизинец, как бы отрывая.

– Стоп! – Макс недоверчиво уставился на розовую кожу. – Ты это сейчас серьёзно? То есть ты хочешь сказать, он у тебя что, отрос заново?

– Хе аха? – вскинулся абориген.

– Ну, вырос снова? – Макс оттопырил указательный палец, дёрнул и как бы приставил заново.

– Ае! – просиял абориген.

– Офигеть! – потрясённо выдохнул Макс.

Полная регенерация. Как у саламандры. Вот оно зачем ему все эти вурдалацкие замашки. Выходит, нечто передаётся со слюной. Как вирус. Стоп… Это что же, значит и глаза тоже?

Макс кинулся в подсобку, рывком распахнул дверь и подскочил к зеркалу. Торопливо протёр пыль и вгляделся в отражение.

– Ф-у-у…

Вроде глаза как глаза. По крайней мере, пока. А может мутация пока не подействовала? Чёрт его знает. И так уже все галлюцинации одна хуже другой. То гиены явятся, то роботы, то мутанты. Кстати, да, о роботах. Надо бы поспешать. Вот-вот батарейка сядет. И тогда уже с галлюцинацией никак не поговоришь.

Наскоро утерев чумазое лицо, Макс выскочил в холл. Абориген с интересом наблюдал за действиями.

– Слушай, генацвале, – повернулся Макс. – Я тут пчёлок немного потревожу, ничего? – кивнул наверх. – Медку очень надо. Немножко, килограмм пять. Для друга.

Змеиноглазый пожал плечами и что-то односложно буркнул.

– Да уж, – сокрушённо вздохнул Макс. – Наверно суахили вообще самый сложный язык. Ладно, по крайней мере, на пасечника ты не очень похож…

Прихватив из подсобки трухлявую простыню и стремянку, целеустремлённо побрёл к винтовой лестнице. Змеиноглазый бесшумной тенью скользнул следом.

– У-ф-ф, – едва не повалив стремянкой рыцарей, Макс неуклюже развернулся к лестнице и остановился на первой ступеньке немного перевести дух.

– Дружище, раз уж ты тут, может поможешь? – выразительно глянул на аборигена и без всякой надежды подёргал ножку стремянки. – Туда, затащить! – махнул вверх. – Туда! Понимаешь?

Абориген с готовностью ухватился за железку.

– Хаере маи!

– Во, надо же, хоть с юга, а ведь понимает! – восхитился Макс.– Ну тогда пошли!

Пыхтя и громыхая, втащили лестницу на террасу.

– Всё, стоп! – Макс медленно выпрямился, оглядывая шевелящийся потолок.

Жужжащие пчёлы деловито сновали между обросшими воском плафонами, не обращая внимания на происходящее внизу. По крайней мере, пока не обращая.