Через год состоялось Сашино запланированное поступление на философский факультет КазГУ. Они с Жанной продолжали встречаться, и к нему в нашей семье постепенно привыкли.

Моё незапланированное поступление в иняз состоялось в том же году. Сразу же после зачисления новоиспечённых студентов (в основном студенток, конечно, – вуз то бабский) послали в колхоз на помидоры. Там нас поселили в бывшей кошаре – сарае без окон и без пола. Баранам окна, действительно, ни к чему, да и без деревянного пола им, пожалуй, даже лучше. Студенты – не бараны, по крайней мере, не все, поэтому для нас на земляной пол насыпали толстый слой соломы и покрыли его огромной кошмой. Это и была наша постель, на которой мы спали вповалку. Привезли нас к вечеру, а наутро вывели на поля. Бригадир произнёс короткую, но крайне информативную речь:

– Девушки, собрать нужно все спелые помидоры. Если в рядах увижу хоть один несорванный помидор – норму не засчитаю.

После этого напутствия расставили нас по рядам, кое-где разбавив настоящими колхозницами – и вперёд! Сначала мне эта работа даже нравилась: было весело срывать крупные мясистые помидоры сорта «Бычье сердце» и таскать наполненные вёдра на край поля. Часа через полтора я стала отставать от колхозниц, и заметила, что и другие девчонки работают не так споро, как поначалу. Когда я поняла, что за местными мне не угнаться, стала давить ногами мелкие спелые помидоры, чтобы не тратить на них время. Ближе к полудню участь быть раздавленными разделили и помидоры средней величины, а голова у меня пошла кругом. Субтильной городской девочке работать кверху задом на солнцепёке оказалось не под силу. Когда меня стошнило на краю поля, одна из колхозниц сказала:

– Ну чё, городская, плохо?

– Плохо, – прошептала я, вытирая рот рукавом рубахи.

– Иди уж, отлежись. Это с непривычки.

Я, пошатываясь, добрела до кошары и буквально рухнула на грязную кошму. Перед моими закрытыми глазами поплыли помидоры сорта «Бычье сердце» в таком количестве, что их хватило бы на шестикратное перевыполнение дневной нормы. Решение больше в колхоз никогда не ездить созрело у меня гораздо быстрее, чем зреют помидоры, но на следующий день я оклемалась и в поле вышла. Угнаться за аборигенами уже не пыталась, чем сохранила не только своё здоровье, но и народное добро в виде мелких помидоров и тех, что покрупнее.

Из колхоза мы вернулись в середине сентября. Начались учебные будни. В нашей группе было восемь девчонок и два парня. Девчонки были хорошими, но, по сравнению с моими школьными подругами, малоинтересными. А парни – и вовсе никакими. Разве кто-нибудь из них мог сравниться с Витей Поповым?!

Витя, кстати, как и я, предпринял неудачную попытку покорить столичный вуз. Они с Сашей Быковым поехали поступать в «осиное гнездо советского ракетостроения» (так в народе называли Московский физико-технический институт), которое по понятным причинам располагалось не в самой Москве, а в Долгопрудном. В «гнезде» моим одноклассникам места не нашлось. Саша поступил в МАИ, а Витя вернулся домой, где ему, наконец, покорился физфак Казахского госуниверситета.

Да, мода тогда на физиков была, ее формировали полёты человека в космос и фильмы типа «Девять дней одного года». Но мне до сих пор непонятно, зачем Вите, гуманитарию до мозга костей, так хотелось стать физиком. Всё равно он физфак не окончил.

Коля Боцман осуществил свою мечту с первой попытки: поступил в мореходку во Владивостоке. Правда, его отчислили со второго курса из-за непреодолимых разногласий с преподавательницей английского языка. Этого следовало ожидать, ведь ещё в школе Коля отличался от всех нас очень непростым характером. Частенько скандалил с учителями, и в пылу жаркого спора мог даже учителя обозвать. Да и с одноклассниками он не церемонился: например, на вечеринке мог разразиться обличительной речью по поводу того, что мы выпиваем, за что все как один достойны жалости и презрения. Сам он спиртного в рот не брал. Мы ему говорили: «молоток», но просили проповедей нам не читать. Несмотря на такой, мягко говоря, неуживчивый характер Боцман в классе не был изгоем; его не сторонились и продолжали с ним общаться и после окончания школы.