Пока Матрёна ковыляла к пруду, вся злость её улетучилась! Глазами нашла лица купавшихся внуков, и сердце полностью растаяло под лучами летнего солнца.

– А ить жарко, – подумала про себя Матрёна и пошла за бугор, где никто не купался. Скинула одежду, осталась, в чём мать родила. Залезла в тёплую воду и позабыла от удовольствия про всё на свете!

…Евдокия была в поле, когда разболелся живот. Степан на лошади привёз ее домой, и не прошло и часа, как на свет появилась Тоська.

Когда Матрёна вернулась домой, ее встретила взглядом улыбающаяся Евдокия и тихое дитячье посапыванье.

4

Самый младший из Григорьевского рода – Фёдор – высокий, худощавый, рыжий. Отец с матерью родили его в 1902 году. Рос Фёдор умным, работящим. Оставшись без отца, в полной мере хлебнул и холод, и голод.

Хоть и рыжий был, а девки как любили! Пел Фёдор хорошо, душевно! Любая работа в его руках спорилась! Научился плести корзины, хлебные чашки. Плетёт корзину Фёдор и поёт! Все соседи сбегались послушать его! С возрастом Фёдор порусел, глаза стали ещё голубее: будто небо в них отражалось! Красавец, да и только!

Девки деревенские проходу не давали:

– Фёдор, спой нам песню!

– Фёдор, погоди, вот эту лучше спой!

– Федь, а ты вечером придёшь на игрища?

Паренёк лишь улыбался им, шутя, переводил разговор на другое и шёл по своим делам.

Ещё в школе Фёдор показал себя способным к наукам, и его направили учиться на ветеринарного фельдшера в уездный город.

В жены он взял Анну Горестову из деревни Малое Фролово. Анна была девушка красивая, тихая. Не зря говорится, что «в чужой деревне девки краше». Жили в маленькой бедной избушке. Родились у них четверо детей: Иван, Клавдия, Анастасия и Нина. У сестры Фёдора – Евдокии дети подросли, и Матрёна стала жить в семье младшего сына.

Фёдор с женой работали, постаревшая Матрёна нянчилась с внуками. Тяжёлое время это было. Голод. Сеять нечем. Хлеб ценился на вес золота. Нещадные дожди губили урожай. Люди рады были маленькому кусочку хлеба, который пекли напополам с лебедой.

Весной 1921 года была страшная засуха. Кроме лебеды на полях ничего не было, и из нее пекли лепешки.

– Тятя, а зайчик нам гостинец передал? – пытливо всматривалась в лицо Фёдора шестилетняя Клава.

Отец отводил глаза: в карманах никаких гостинцев не было, но тут же успокаивал малышей: пел им песни, рассказывал байки об отважном рыцаре Горохе, который скоро вырастет и накормит всех. Дети внимательно слушали и засыпали под незамысловатые сказки отца.

Многих сельчан скосили не только голод, но и болезни. Но уже в 1923 году был хороший урожай проса, и жизнь постепенно налаживалась.

Анна, жена Фёдора, всё время жаловалась на головные боли. Но, несмотря на недомогание, женщина была трудолюбивой, чистоплотной. Фёдор всегда радовал ее новыми лапоточками. Наплетёт лаптей на всю семью, и вроде бы одинаковые они, но Анне дарил особенные. Ух, как радовалась Анна-то! И не подарок вроде, а как сердце колотилось от радости!

Близилось к концу лето 1933 года. Горох уродил на славу! Фёдор, возвращаясь с работы, останавливал коня у колхозного поля и тайком рвал стручки гороха, прятал их за пазуху, чтобы не дай Бог кто не увидел!

– Поехали, Чалая, домой! Туча вон какая идёт! Да и дома заждались нас! – говорил Фёдор с лошадью, а та, насторожив уши, будто понимала своего хозяина, покорно бежала рысцой.

Ехал Фёдор, посматривал на тучу, вздыхал, молча, молил Бога, чтоб урожай не пострадал. Вот и видны первые домишки родной деревни. Слава Богу – дома!

Как дети радовались гостинцу от «зайчика»! Наперебой кричали:

– Дай мне, тятя!