В реке я мог бы увидеть свое отражение. Вода не только источник влаги, необходимой для жизни всего живого, и дом для миллиардов амёб, бактерий и других организмов, но также является отражающей поверхностью, которую можно использовать как зеркало.

Спуск к реке показался мне легким и без проблем, однако почему-то я медлил, словно студент, не готовый к экзамену, медлит перед дверью профессора. Я продолжал тянуть время, рассматривая храм. Возможно, вы скажете, что я уговаривал себя отложить спуск, и, возможно, вы будете правы. У меня была веская причина не спускаться к реке прямо сейчас, потому что вдруг маленькие фигуры людей на террасах начали бегать, и стало ясно, что наблюдаемая суета была связана с каким-то экстренным событием. Не походило на то, будто сбежал раб или забрался вор, также не было признаков предстоящего дождя или бури. Погода, как говорят лётчики, была идеальной, без единого облачка – миллион на миллион. Люди продолжали суетиться, иногда указывая в мою сторону.

Оглядевшись вокруг, я не заметил ничего необычного с моего текущего местоположения. Возможно, объект, привлекший внимание служителей культа, находился за скалой или на её вершине. Понаблюдав за суетой внизу, я пришёл к выводу, что происшествие было незначительным, поскольку движение в храме прекратилось, и всё вернулось к привычному ритму. Удовлетворённый тем, что любопытство к моей персоне исчерпано, я направился удовлетворять своё

Я решил пройтись по подножью скалы слева. Склон был не слишком крутым, поэтому я медленно спускался вниз, вызывая маленькие песчаные лавины. Взглянув на реку, я понял, что моё присутствие не вызывает подозрений у людей в храме, однако я заметил движение впереди и чуть ниже.

Где-то посередине расстояния между горой и берегом реки находились развалины, наполовину поглощенные песками. Несколько то ли собак, то ли больших ящериц юркнули в пролом в крыше. Я ринулся за ними, страха не было, так, как база данных памяти Ксандра в моём мозгу выдала справку: «охансаки» – местные падальщики. Небольшие группы в три – четыре особи боятся нападать на людей, хотя вида они внушительного. Взрослый охансак напоминает нашу гиену с вытянутым телом и мясистым хвостом. Его тело и хвост покрыты хитиновыми пластинами, а в пасти три ряда острых зубов. Глаза не прямо посажены, а сбоку, поэтому эти бронированные гиены или ящеры в постоянном движении, чтобы не упускать из виду жертву.

Добравшись до проема, я решительно нырнул в него, благо из-за толстой песчаной подушки ушибов при падении не стоило опасаться. В развалинах имелась ещё одна комната и оттуда доносился шум. Рычание четырех охансаков сливалось в хор с шипением странной твари. Крылатый, довольно крупный зверь, размером с пуму, покрытый белой длинной шерстью, был зажат в углу свалившейся на него балкой и ломом каменных блоков. Обездвиженный таким образом зверь был окружен охансаками и шипел на них своей орлиной головой. Голова была внушительных размеров. Не будь зверь обездвижен, напустил бы ужасу и на более крупных хищников.

Глаза существа, похожего на мифического грифона, называвшегося «харвингом», были очень выразительны. Взгляд был вполне разумным и выражал гамму чувств и эмоций. Глаза зверя взывали к помощи.

Отбросив всякие сомнения и страхи, я подобрал большую палку, которая лежала тут же, на песке и одним прыжком оказался между харвингом и охансаками. Взяв инициативу в свои руки, я не мешкая нанес сокрушительный удар по морде ближайшего ко мне ящера. Раздался мерзкий хруст ломающихся костей, и сраженный зверь отлетел метра на два от места битвы. Остальные охансаки, не желая повторить судьбу сородича, поджав хвосты удалились прочь. С чувством победителя я отправился изучать убитого мной зверя. Это была первая моя победа в новом мире, поэтому я хотел насладиться моментом, положив ногу на труп поверженного зверя.