Так и есть. Утром Ризаль в доме уже не было. Забрала шкатулку, прихватила посуду, вещи и белье с кровати. Вытрясла мелочь из его карманов. На второе замужество с бароном Вистога она ставок не делала. Хотя бы в этом ей достало ума.

Дейн счастливо рассмеялся, катался по сбившейся кровати, бил ногами и в голос гоготал. Так лучше, легче, словно последнее очищение от прошлого.

Среди торговых рядов Гарзата прохаживался хмурый бородатый мужчина и расспрашивал слухи об алесцийке. Верить людской молве нельзя, половину от сказанного отбрасывай. Дейн знал о том и терпеливо добивался подробностей.

– В Пирлене дело было, – делились с ним разговорчивые торговцы. – Рыбаки встретили в море алесцийку. Мачта у лодки была сломана. Порубила она тех рыбаков мечами и в море пустила. Целый корабль истребила, чертовка.

– Всех?

– Всех до одного.

– Откуда тогда прознали о ней?

– Корабль нашли. Полные трюмы крови, – округлила глаза дородная торговка пряностями. – И печень у покойников выедена, глаза и языки. Легара то была, истинная.

Пирлен далеко, две недели по морю от Гарзата, суда идут против течения, отсюда потери во времени. Но между городами оживленное судоходство, можно устроиться моряком за мизерную плату. А уже через неделю обойти торжище в Пирлене и услышать зловещие подробности истории.

– Было дело, истинная алесцийка. В самый шторм история началась, – разводила руками жена гончара. – Рыбаки сети тянут, глядь, а в сетях алесцийка. Живая, едва дышит.

– Сети тянут? – возмутился голос поблизости. – В шторм они не выходят. Чего ты мелешь, глупая баба? Не одна она была, целое судно алесциек. Напали они на наших рыбаков. Такое дело.

– Зачем напали? – допытывался бородатый незнакомец.

– Понятно зачем, – хитро прищурился гончар. – За мужским, так сказать, началом охотились. Теперь мужики в море чаще ходить стали.

– Одна она была, – сунул к ним нос пронырливый бродяга. – Двух рыбаков ко дну пустила. А третьего, самого молодого да пригожего, в свою лодку пересадила. Ох, так его заездила, едва живой ушел. В храм за мужеским воздержанием подался.

– А что же сама? – недоумевал Бородач.

– Искали ее, так и не нашли. Всех девок перещупали. Оно ж не жалко, пусть щупают, девкам понравилось.

– То есть, не нашли алесцийку?

– Это надо у Беспалого Герда спрашивать. Работорговцы за ней охоту устроили, а он в самый раз дорогу перебежал. Она ему пальцы откусила по самый локоть.

– Где искать того Герда? – нетерпеливо процедил чужак.

– Герд такой человек, сам кого надо найдет, – заверила его женщина со связкой баранок на шее. – Где ни глянь, везде его вороватая рожа покажется. Он, как на той алесцийке женился…

– А он на ней женился?

– Поди, не женись на алесцийке. Она ему не только пальцы откусит, – хохотнула бойкая старушка с леденцами. – Девка при нем осталась, точно говорю. Светленькая такая, молоденькая, щуплая, но жилистая, сама видела. От нее весь город шарахался. Что, если Герда ей мало? Мужики кругами возле их дома шастали. Все надеялись, что ей супруга не хватает.

– А где их дом?

– Дом у Беспалого Герда? – пыхтел усатый грузчик. – В Гарзат он отправился, наследство ему там посулили. Барон какой-то признал в нем потерянного сына. И отписал целый сундук золота.

– Какое наследство? – отпихивал его в сторону хозяин сапожной мастерской. – Герд сирота, один брат был, да и тот сгинул. Помню я эту сопливо-вороватую братию. В остроге ему место, на каторге.

– К нему поверенный приезжал, – подмигнул нищий. – Герд сам мне рассказывал. Наследство ему брат оставил. В Гарзате его ищи.

Через неделю Дейн метался в поисках поверенного в делах. Верить людским байкам нельзя, но, если отбросить откровенные домыслы, Аяна в сопровождении Беспалого Герда добралась до Гарзата. Здесь их следы окончательно потерялись, ни один поверенный в делах не признал слухи о наследстве. Остается только одна версия: вторая сестра тоже продала фамильное кольцо, купила лодку и вернулась в Ригорон. При ней должен быть некий Герд.