– Вискафабрикалиоза! – выкрикнула Виктория-Стич. Звёздочка на конце её палочки выстрелила фонтаном переливчатых искр, и вскоре среди них прямо из воздуха соткалось нечто твёрдое, гладкое, остроконечное…

– У тебя получилось! – воскликнула Урсулина, протягивая руку и выхватывая из воздуха звёздный камень. – Смотри, он почти безупречен. Молодчина! Не каждый способен с ходу освоить такую сложную магию. – Она вручила камень Виктории-Стич, и та долго с восторгом рассматривала его, розовея от гордости.

– Давай наколдуем ещё что-нибудь! – воодушевилась она.

Урсулина рассмеялась:

– Не спеши. Времени у нас полно, а на сегодня, мне кажется, мы и так сделали достаточно. Давай лучше поговорим. Расскажи мне ещё о себе. Твоя сестра-близнец – какая она?

– О, – Виктория-Стич замялась, немного удивившись вопросу и обнаружив, что ей не так уж легко выразить словами свои чувства к Селестине. – Она… не такая, как я. Раньше мы с ней были очень близки, делились всем на свете… пока она не завела себе в школе подружек. Эта Твила, которая мнит себя балериной, такая вся приторно-сладкая… А от зелёных волос Тишки, по-моему, пахнет тиной… Мне с ними нечего делать. Я их терпеть не могу! Они отняли у меня Селестину. – Она бережно положила волшебную палочку себе на колени и прикрыла её ладонями. – В общем, я не люблю других висклингов, а они не любят меня.

– А мне ты нравишься, – сказала Урсулина, и Виктория-Стич почувствовала, что краснеет.

– Ну, мы же друзья, верно? – сказала она, отметив, как приятно произносить эти непривычные слова.

– Верно, – улыбнулась Урсулина.

– Даже Селестина толком меня не понимает, – заговорила Виктория-Стич. – Ей безразлично, что власти объявили наш алмаз нечистым и отняли у нас право на трон. А я считаю, что это мой долг – непременно исправить несправедливость по отношению к нам обеим. Ты бы удивилась, если бы встретила её. Мы с ней совершенные противоположности. Ей досталась вся доброта, а мне – вся злость. Я… я как чёрная полоса на алмазе. – Виктория-Стич умолкла, сама удивляясь, что так разоткровенничалась с этой странной, таинственной девочкой. Она никогда не высказывала этих мыслей вслух, но сегодня слова как будто лились из неё сами собой. И чувствовала она себя при этом как-то чудно: голова кружилась, руки дрожали, дыхание сбивалось. Она крепко стиснула звёздный камень – так, что его острые лучи впились ей в ладонь, и отвернула лицо от костра. Ей не хотелось, чтобы Урсула заметила влажный блеск на её щеке. – Ну а ты? – негромко спросила она. – Расскажи мне, как ты нашла «Книгу Висклингов».

– Обязательно расскажу, – пообещала Урсула. – Со временем. – Она прижала книгу к груди, и самоцветы на обложке старого тома вспыхнули в свете огня.

– Теперь мы с тобой связаны общими тайнами, – весело прошептала она. – Мы такие плохие… И такие великолепные.

Виктория-Стич поёжилась. Внезапно ей стало не по себе, словно откуда-то потянуло холодом. Вообще-то ей нравилось быть злючкой – раз уж всё равно вся доброта досталась Селестине, – но на этот раз она ощутила что-то иное. Более тёмное. Более опасное. Ей пришлось заставлять себя, чтобы повернуться к Урсулине и ответить ей улыбкой.

– Плохие и великолепные, – повторила она.

Виктория-Стич сама не заметила, как оказалась на пороге комнаты Селестины. После ночной встречи с Урсулиной она чувствовала себя не в своей тарелке, и ей хотелось поговорить с сестрой – так, как это бывало в прошлые времена. Немного поколебавшись, она постучала.

– Ой! – Селестина открыла дверь почти сразу же, и вид у неё был удивлённый.