Вернулась Валентина с мисочкой горохового пюре с маленькой тефтелькой и ломтиком ржаного хлеба, поставила на столик и сказала:

– Ешьте, пока горячее.

– Я не голодна, правда. Я на станции ела, – начала отнекиваться Вика.

От гороха шёл такой аппетитный запах, что у неё заурчало в животе.

– Виктория, вы никуда не ходили, я видела. Я вам предлагаю в долг, хорошо?

– Хорошо. Спасибо, Валя. Давайте уже на «ты»?

– Ничего не имею против, – улыбнулась Валентина.

Вика взяла ложку, стала медленно есть, сдерживаясь, чтобы не проглотить всё за секунду.

В Куйбышев приехали через два дня.

Товарные, пассажирские и санитарные поезда всё прибывали, перрон и привокзальная площадь кишели людьми как гражданскими, так и военными. Высоченной башни из стекла, с огромными залами и смотровой площадкой, конечно же, не было; на её месте стояло длинное величественное здание архитектора Рошфора. Вика с благоговением смотрела на изящную лепнину, арочные окна и бронзовые люстры. Какая же красота! Старый вокзал она почти не помнила, а вот таким видела его впервые. Очень захотелось сделать несколько снимков на смартфон, но об этом не стоило и мечтать. Плакаты со стен зданий призывали граждан быть бдительными: красная сильная рука перехватывала чёрную корявую вражью лапу. И народ бдел. Поэтому пусть телефон лежит и дальше в потайном кармане.

…Валентине дали ордер на вселение в коммунальную квартиру на втором этаже. Хозяйка кисло улыбнулась, принимая документ, пробежала глазами.

– Здесь указаны два человека, – заметила она.

– Сейчас уйду, я только помогла с вещами. – Вика указала на мешки и чемоданы.

Комнатка была маленькой, не развернёшься: окно с плотной светомаскировочной шторой, старый диван под пледом, двустворчатый шкаф, маленький стол и сложенная раскладушка у стены; но имела большое преимущество в виде отдельного входа из общего коридора, в конце которого была большая кухня.

– Если не получится у тебя с жильём, то возвращайся сюда, – предложила Валя, – мы поместимся на диване, а Серёжа будет спать на раскладушке.

– А хозяйка что скажет? Вон как зыркнула.

– Да ничего не скажет, не на улице же тебе ночевать… Серёжа, чего приуныл? Распаковывай чемодан. Сейчас устроимся и будем кашу варить.

Вика порезала банан и яблоко, разложила кружочки и дольки на тарелке. Надорвала упаковку с печеньем, прибавила несколько конфет к чаю.

Серёжа во все глаза смотрел на угощенье.

– Я никогда не видел такое печенье. – Он погладил красно-жёлтую упаковку «Любятово» с колосьями. – Это заграничное, что ли?.. А это банан? А почему он жёлтый? Мама приносила бананы, но они были зелёные.

Бананы появились в СССР в тридцать восьмом году. Их закупили по распоряжению Сталина, которому очень понравился экзотический вкус. Бананы привозили незрелыми, чтобы те не испортились раньше времени, но даже такие зелёные плоды были дефицитом. Для съёмок фильма «Старик Хоттабыч» не нашли настоящих бананов, использовали муляж из папье-маше и окрасили ярко-зелёным: плодов другого цвета художники не знали.

– Тётя Вика, можно фантик от печенья взять?

– Конечно, – разрешила Вика и сняла обёртку. – А ты читать умеешь, Серёжа? Цифры понимаешь?

– Мы только буквы в школе учили, а потом в эвакуацию поехали. – Серёжка старательно выговаривал слово «эвакуация». – Мама сказала, что здесь я буду опять ходить в школу.

Ну и хорошо, ну и славно. Не будет дату изготовления разглядывать.

Пришла из кухни Валя с дымящейся кастрюлькой.

– Вот и каша… пшеничная с маслом. Вкусная! Керосинку надо будет купить. Хозяйка сказала, что свою давать не сможет.

Разлили жидкую кашу по тарелкам, нарезали горбушку хлеба на ломтики. Вика, избалованная деликатесами, готова была поклясться, что вкуснее этой каши ничего сроду не пробовала. Было неловко есть не свою еду, но она утешала себя, что на чужой шее никогда не сидела и сумеет отблагодарить.