Художника поддерживали коллеги, друзья и, конечно, его семейный круг, в том числе братья. В 1878 году Виктор Васнецов написал портрет Аполлинария. На полотне предстает еще совсем молодой человек с серьезным, несколько аскетичным лицом, задумчивым взглядом, утонченной наружностью, с фолиантом в руках. Александр Бенуа писал об Аполлинарии Васнецове:

«Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи “возрождения” прошлого обожаемой им Москвы и его попытки представить грандиозность и ширь сибирской природы. Познакомившись с ним поближе, я поверил в абсолютную чистоту его души, а также в тождество его духовной природы и его искусства.

Да и наружность у “Аполлинаши” удивительно соответствовала его творчеству. Что-то девичье-чистое светилось в его несколько удивленном взоре, а его довольно пухленькие “ланиты” (слово это как-то особенно сюда подходит) рдели таким румянцем, какого вообще не найдешь у взрослых людей и у городских жителей… Прелестен был и его “сибирский” говор, еще более дававший впечатление чего-то истинно русского, нежели говор москвичей»[162].

Слова Александра Бенуа полностью приложимы к портрету кисти Виктора Васнецова. В такой трактовке живописного образа уже словно предугадывается увлечение брата историей Древней Руси, стариной Москвы, и прежде всего ее архитектурой, что отразилось в решении центральных картин – исторических композициях Аполлинария Михайловича.

Младший брат не стремился копировать старшего – становившегося знаменитым художника-«сказочника», отличался несомненной яркой индивидуальностью. Молодого художника интересовал более остальных жанр пейзажа. Его ранние произведения 1880-х годов еще не были свободны от влияний коллег, а несомненным свидетельством преодоления ученического уровня и признания живописца стало приобретение Павлом Третьяковым с 9-й выставки ТПХВ картины «Серенький день» (1883), которая и ныне находится в постоянной экспозиции Третьяковской галереи. Это событие стало важной вехой в творческой жизни Аполлинария Михайловича. Опираясь на поощрение Виктора, он начал много путешествовать, будучи убежден, что пейзажисту это необходимо, что он должен писать на пленэре. В основном создавал небольшие по размеру произведения, часто писал в Крыму, которым восхищается, создавал целые циклы: уральский, московский, крымский, кавказский. Помимо ныне широко известных картин, посвященных старой Москве, уральский цикл живописных композиций Аполлинария Васнецова стал наиболее востребован, сразу же после начала работы над ним художника. Аполлинарий, как и старший Виктор, писал много, вдумчиво, подолгу. В одном из писем брату Аркадию он лаконично сообщал: «О себе скажу, что принялся за работу: мои картины меня поглощают всего, хотя разочарование в них отнимает еще больше времени…»[163]

Именно его уральские пейзажи регулярно показывались на выставках, он получал все новые заказы, хотя хотел отображать не суровые северо-уральские виды, где краски приглушены и солнечного света немного, а просторы лучезарного Крыма, хотел созвать яркие солнечные полотно. Но крымские виды тогда писали много художников, а Урал – значительно меньше. Уже были известны уральские пейзажи Ивана Шишкина, но от Аполлинария Васнецова ждали иных произведений – образов былинного Урала, которые воспринимались как исконные земли, овеянных славными свершениями древнерусской истории, народными сказами, богатырскими битвами. Он написал около тридцати таких видов – монументальных, эпических, сдержанно-суровых. Их приобретали и Павел Третьяков для своей галереи, и императорская семья для Музея Александра III