Как только смолкла последняя нота песни, мы, следуя традиции, заняли свои места в центре зала, лицом к выходу. Напротив нас встала сударыня Марджери. Так получилось, что на трёх молодожёнов был только один старший родственник – мама Лидии. По обычаю, родителям предстояло произнести торжественную речь-напутствие, наполненную добрыми пожеланиями и мудрыми советами. Считается, что чем более трогательным будет этот момент, тем счастливее сложится семейная жизнь новобрачных. Сударыня Марджери вытерла слёзы и открыла рот, чтобы сказать напутствие, но не смогла произнести ни слова – у неё перехватило горло. Она попыталась снова, но никто ничего не расслышал. И только с третьей попытки ей удалось выдавить из себя:

– Будьте счастливы.

Гости громко зааплодировали, стараясь скрыть неловкость момента, а мы поспешили к выходу, нам предстояло пройти в одиночестве путь до своего дома. Но поскольку дома у нас не было, направились мы в «Лозу и хлеб». Мы втроём шли по пустым улицам Вайриха, поскрипывая свежим снегом, и делились впечатлениями от банкета. Софи выглядела очень довольной, она шутила и смеялась, даже спела припев недавно звучавшей песни.

Лидия же отвечала невпопад, смотрела под ноги и проигнорировала предложение Софи спеть вместе. Я остановился посреди улицы в круге света от уличного фонаря и взял Лидию за руку.

– Лида, что с тобой? Ты не рада? Тебя что-то расстроило? – спросил я.

– Всё хорошо… Я рада… Не обращай внимания, – ответила она, но тут же хлюпнула носом.

Я не знал, что делать и что говорить в такой ситуации, поэтому просто притянул Лидию к себе и обнял её. В этот момент меня охватили неожиданные чувства и мысли. В моих объятьях была та самая девочка, которую я знаю с детства. Она была такой знакомой, где-то наивной, временами упорной, и в тоже время удивительно романтичной фантазёркой. Она давно добивалась того, чтобы стать моей женой, и стала ей. Чтобы достичь своей цели она даже согласилась быть не единственной женой, и я думаю, это решение далось ей непросто. Возможно, она будет продолжать переживать это обстоятельство какое-то время. Это как долгожданная победа, но неполная, с привкусом компромисса. В этот момент мне казалось, что я обнимаю не взрослую красивую и уверенную в себе девушку, какой она выглядела совсем недавно, а маленькую испуганную девочку или дрожащего котёнка. Мы стояли, а лёгкий пушистый снежок продолжал сыпать, ложась покрывалом на наши плечи и шляпы. Я начал успокаивающе поглаживать её по спине.

– Ну что ты, всё у нас будет хорошо, не переживай, – сказал я.

– Да, конечно. Ладно, пойдём, а то нас сейчас снегом засыплет, – ответила она.

Через сто ярдов ко мне приблизилась Софи и прошептала:

– Будь поделикатней с ней.

Эта фраза Софи подействовала на меня довольно сильно. Если до этого я ждал момента, когда мы наконец вернёмся в наши комнаты, чтобы поскорее дать волю чувствам и плоти, а то после долгих месяцев воздержания становилось тяжело думать о чём-либо, кроме симпатичных женщин. Мне пришлось проявить чудеса выдержки и сдерживать животные позывы, заменив их на ласку и нежность, особенно с Лидией. Но со временем я немного увлёкся и всё же отвёл душу.

Однако, как выяснилось впоследствии, я немного перестарался. На следующее утро, хотя на часах было уже три часа дня, после завтрака-обеда я случайно услышал часть разговора моих жён, когда они думали, что меня нет рядом. Лидия жаловалась Софи:

– Я еле спустилась из комнаты, мои ноги отказываются ходить…

– А я говорила тебе, – обвиняющим тоном ответила Софи.

– Ты много чего говорила… Что ты имеешь в виду? – буркнула в ответ Лидия.