Дверь в спальню бесшумно приоткрылась, и в сторону кровати скользнула гигантская звериная тень. За нею в проёме двери образовался Марик, робко взирая в полумрак наглухо зашторенной комнаты.

– Господин, – смущённо обратился он туда, где лежал босс, – ваш прислужник настаивал, потому я его впустил.

– Правильно сделал, Марик, – раздалось из темноты.

Голос ровный, холодный, впрочем, как и всегда, хотя в интонации проскользнула – или причудилось охраннику? – дрожь.

Прислужник, громадный пёс, принюхавшись к застоялому в помещении воздуху, что-то недовольно прорычал и улёгся тут же на полу, подле господского ложа.

– Волкодлака всегда следует пускать, как он того возжелает, – добавил хозяин пса.

Дверь закрылась, восстановив тьму.

Он открыл глаза, не желая долее мучить себя кошмарами. Сну всё же удалось раскошелить его на несколько слёз.

С этой минуты он отрёкся от беготни по замкнутой петле, приняв новую цель и заключая себя в оковы свежей клятвы. Зачем довольствоваться ролью местного князька, когда в твоих руках сила, способная возвеличить тебя до пределов короля? Давно у вурдалаков Терриуса не имелось крепкого верховного вождя, которому бы подчинялись все. Что ж, не год, не пять, пусть даже не десять лет уйдёт на то, но он достанет до высшего пьедестала и тогда бросит вызов тому, в чьих руках цепочки праведников. И тогда он с мясом вырвет эти руки, руки Флегонта Саркара, бросив их к могилам любимых.

Как ни борись с природой души.

Но в нём столько мощи, что он поборется и как! А теперь пора встать, распахнуть окно, надеть безмятежность на лицо и подняться на новую ступень, и пусть кровь с неё польётся ручьями. Неспроста же он взял себе другое имя, безжалостное, лютое – революционное дитя. Раз бог забрал у него свои дары, он на крови создаст новые.

Револьд Астрогор улыбнулся светлевшему в окне небу. Отразившийся в стекле двойник ответил ему ледяной, хищной ухмылкой.

Отсчёт начался.

Сколько «если бы» должно было сложиться, дабы они могли вернуться назад.

И если бы Матфей не отыскал и вовремя не влил озёрную воду в уста Луции.

Если бы вода не подействовала.

Если бы, промешкав в сомнении ещё несколько секунд, Матфей не согласился на более чем сомнительный договор с людином, что, безусловно, спасло ему жизнь – ведь на обратную переправу сил уже не оставалось.

Если бы не Маргел, кинжал Астрогора в бесновавшейся круговерти ветряного потока настиг бы бывшую фаворитку. Да, попугаю не повезло. Просто чудо, что в его маленьком преданном сердечке хватило жизни доставить назад раненую госпожу, прежде чем тьма втянула последний вдох храброго какаду.

Лишь спустя сутки Матфей прокручивал все эти маленькие «если бы», вероятности, которые могли и имели право повернуть историю в иное русло и уж он, Матфей, точно не сидел бы теперь среди друзей – ошеломлённых, полных негодования и досады.

Его хватились через час, после его необдуманного и бесшабашного скачка в логово главаря вурдалаков. Обдумав всё самое плохое и разбредясь по округе в поисках беспечного друга, ребята всё-таки вызнали всю подноготную: доброе сердце Ми́ры дрогнуло, не устояло перед данным обещанием молчать, и женщина-добродей, что способствовала Матфею в его переправе, открылась его друзьям.

Через четыре с небольшим часа Матфей Катунь и Луция Бавервильд вернулись в отправную точку своего безумного броска, в Щедрый Дом. Один – тяжело хрипя, другая – едва дыша и без сознания. Наверное, благодаря силам людина Матфей отделался лёгким головокружением и парочкой болезненных спазмов в области желудка, которые, впрочем, быстро прошли. Только позже он полностью осознал, что его авантюра была обречена с самого начала, как только он прошёл за ворота Револьдового убежища. Той силы, которой наделила его Мира, хватило в одну сторону, но обратно – что толку увиливать – Матфей бы ни за что на свете не вытянул переправу, будь он хоть трижды всеслух. Да и Луция чудом уцелела, опять же, благодаря чудесным свойствам воды Озера Истины. И ведь, как ни размышлял Матфей, как ни раскладывал свои действия на обдуманные и неосознанные, исход выходил как есть: он не мог оставить девушку там, в красной комнате. Что-то внутри него воспротивилось бросить на волю Астрогора его же шпионку. Незаметно и скоро, за несколько дней Луция стала частью их команды – дружеского круга родственных душ, как бы громко то ни звучало. Как бы чудовищно не было её предательство.