Тут Луция издала сухой, злобный смешок и впервые взглянула в лица всем присутствующим.

– Серьёзно? После того, что узнали обо мне? Взять с собой шпионку вурдалаков – не самый блестящий план.

– Серьёзнее не бывает, – отрезал холодный и, как послышалось девушке, с ноткой гнева голос Виктора Сухманова и добавил. – Держи друзей близко, а врагов ещё ближе.

– Как бы вам не пожалеть потом, – не испугалась ледяного взгляда Лука.

– У тебя нет иного выбора, Луя, – едва ли не промурлыкал Эрик, чем вызвал у той недоумение во взгляде. – Ты теперь – персона нон грата для своих бывших обожателей и, как и мы, вне закона. И мы предоставляем тебе шанс не пустить свою жалкую жизнь в пустоту, а попробовать с нами задать перцу тем, кто довёл тебя до такого финала.

Она внутренне дрогнула, испуг однажды ею испытанный и забытый в детстве, вновь поднялся на поверхность сознания. Надежда на грани краха.

– И все согласны, чтобы я по-прежнему была с вами?

– Почти, – отозвался Матфей, он, как и Виктор, стоял чуть дальше остальных, скрестив на груди руки. – Но они свыкнутся с положением дел, если ты приложишь усилия. Но, если ты отказываешься, силком тебя никто не потащит.

На подобный расклад она не рассчитывала, даже помыслить не смела. Но как же она сможет смотреть им в глаза, как и прежде, после всего случившегося?

– Что скажешь? – перебил сумбурный поток мыслей Матфей. Юна, похоже, только вздохнула с облегчением, после того, как узнала о намерении в отношении бывшей куртизанки Астрогора.

– Я хочу этот шанс. Сгинуть я могу и позже. Спасибо.

– Оставь свою благодарность при себе, – грубо буркнул Виктор и отвернулся.

– Рад, что благоразумие ещё на твоей стороне, – приободрил голос Эрика. – У нас несколько свободных часов, кто как, а я хочу провести их во дворе. Уж больно там тюльпаны хороши, когда ещё доведётся на такую красу полюбоваться.

***

Уже два дня Револьд Астрогор пребывал в странном состоянии. Его попеременно охватывали беспокойство и одержимость, под влиянием коих он слонялся по особняку, стоявшему на скалистом берегу южной оконечности Орангека, или частенько выскакивал на выцветший серый мрамор низких ступеней подъездной лестницы. Оттуда его взор упирался в крепкие стволы вязов, бессистемно разросшихся по всему периметру двора вокруг дома. Рука не поднималась их спилить, как только вспоминалось желание той, из прошлой жизни, о доме на берегу моря в окружении высоких вязов. Вид неаккуратных, заслонявших небо ветвей тут же вводил Астрогора в ступор и суровую задумчивость. Те немногие подчинённые, которым дозволялось по службе проживать в голубых стенах особняка (да-да, они имели небесный оттенок, как глаза той, что давным-давно грезила о жизни в этих краях), в подобные моменты оцепенения босса предпочитали держаться в сторонке и где-нибудь подальше. Хоть и заслужил почтение он своей братии во всех слоях, уж больно крут и непредсказуем был нрав главаря вурдалаков, справедливого, но порой скорого на расправу.

Одна Зино́вия Ру́ссу не страшилась резких перемен влиятельного любовника, сохраняя присущие ей одной хладнокровие и безразличие к происходящему. Ме́льхом, неразлучный с нею Белый волк, не казался столь хладнокровным подле хозяйки, но подчиняясь её воле, сдерживал нередко подступавший к горлу гневный рык. Вот и под вечер второго дня, как сбежали мальчишка с рыжеволосой куртизанкой, оба союзника находились в Зеркальном Зале, терпя скорые вспышки гнева господина и не менее быстрые смены на угрюмую тягость молчания.

– Так почему же ты не отправил сразу вдогонку за ним людей? – спокойное лицо Зиновии, бледное, молочного оттенка, не выражало упрёка или суровости, но в тоне голоса промелькнул намёк на насмешку. Тонкий, молниеносный, как ветерок после штиля. – Был след, его бы настигли и доставили обратно. Или ты передумал?