Виго внимательно взглянул на своего оруженосца. Вся левая сторона его лица посинела, а вокруг глаз налились чёрным цветом два синяка. Несмотря на трагичность произошедшего, физиономия Гилберта выглядела комично.

– Ты теперь похож на енота, – сдерживая боль в затылке, засмеялся Виго.

– Нас приняли за людей Нейфера и теперь, возможно, повесят, – обиженно парировал оруженосец. – И я уж лучше буду похож на енота, чем на висельника.

– Не обижайся, мой друг, – успокоил его Виго. – Я всё-таки брат повелителя, и меня так просто не повесишь.

– Одна беда, что наши доблестные стражи об этом совсем не догадываются. Они с такой лёгкостью убили мастера Конрада. А ведь он не хотел ехать.

– Ты уверен, что он убит, а не ранен?

– Более чем. Стражник воткнул копьё так глубоко, как только мог, и скинул мастера с коня. И потом, когда выдёргивал копьё, последний даже не пошевелился.

– А ведь я помнил Конрада кор Дайка с раннего детства. Он всегда был добр и справедлив. Очень жаль, что он так погиб, исполняя мою прихоть, – сказал Виго, тяжело вздохнув. – Поверь мне, что я так просто не оставлю его смерть. Я накажу виновных. А он сам будет похоронен со всеми полагающимися почестями.

Дверь, ведущая в подвал, открылась, и внутрь ввалилась грузная фигура охранника. Его безразмерный живот был туго обтянут замызганным кожаным передником. В правой руке он держал увесистую деревянную дубинку. То ли подбадривая себя, то ли ради скуки, он постукивал ею по решёткам, обходя запертые камеры. Во все времена подонки, облечённые хоть какой-нибудь властью, норовили показать её: одни стучали дубинками по решёткам, другие постоянно трясли ключами от не своих кладовых. Едва он останавливался, как к нему обращались с мольбами, в основном о глотке воды. Несчастные протягивали руки через решётку, умоляя облегчить их страдания. Стражник широко скалился в свою свалявшуюся бороду и тыкал дубинкой в глубину камер. Ему явно доставляло удовольствие, когда он попадал ею по телам несчастных. Мольбы сразу прекращались. Вот он остановился напротив камеры Виго и Гилберта.

– Уважаемый, – со всей возможной вежливостью обратился к нему Виго. – Не могли бы вы сказать мне, когда достойнейший судья нас сможет принять и выслушать.

Подобное обращение было внове подвальному сторожу. Ведь эта тюрьма предназначалась только для простолюдинов.

– Я тебе сейчас зубы выбью! – ответил он, но, видимо, вежливость несколько смягчила его суровое сердце, и он добавил: – Судья не разговаривает с такими, как вы. Он выносит приговор там, в городе. И услышите вы свой приговор уже с верёвкой на шее, стоя на мосту.

– Я благородный человек и смогу щедро отблагодарить вас, если вы доложите судье, что произошла досадная ошибка, и он соизволит выслушать меня.

– У меня тут каждый второй благородный. И очень богатый, – заржал охранник. – Больше повторять не буду, вякнешь ещё, и я выбью твои зубы, а заодно и твоему дружку. Чтобы не скучно было.

Поняв, что с этим грубияном разговаривать бесполезно, Виго замолчал. Тем временем охранник завершил свой обход, поправил фитиль на лампе и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

– Что будем делать, господин? – спросил с робкой надеждой Гилберт.

– Отдыхай пока. Я думаю, что когда знающие люди увидят тело Конрада, то они не опознают в нём Нейфера. Не то, что этот глупый грис. Недаром люди ненавидят грюсгрисов. Мастер кор Дайк был известным человеком, и его лицо знакомо многим в Шоймеке и Гальгене. А поняв, кого они убили, сразу заинтересуются нами. Тогда всё откроется. Так что переживать о том, что верёвка натрёт шею, пока рано, – успокоил сотоварища по несчастью Виго. Он, как свойственно людям его возраста, был абсолютно уверен в своей удаче и в том, что с ним ничего плохого случиться не может.