– Какая-то шлюха?

Гарешко-младший медленно повернул голову вправо-влево, плечи его вздрогнули.

– Как это случилось?

– Я… мы… просто хотели развлечься…

Щека Петра дернулась, он кинул быстрый взгляд на правую кисть. На ней не хватало мизинца. Мужчина не понаслышке знал, какими мстительными тварями могут быть женщины. Особенно после смерти.

– Пошел прочь.

На бледных щеках Александра выступили красные пятна, будто отец отхлестал его по лицу, губы приоткрылись, словно с них готова была сорваться мольба или ругань, но молодой мужчина не произнес ни того, ни другого. Просто развернулся и вышел. А Петр Игоревич откинулся на спинку кресла. Гладкая коричневая кожа обивки скользнула по шрамам на затылке, вызвав противную дрожь…

…А ведь он даже не убивал ту девушку, не говоря уже о групповом изнасиловании! Просто бросил, когда подвернулась возможность сойтись с другой – дочь областного прокурора это более перспективная партия для будущего чиновника. А бывшая… Как-нибудь переживет. Ни она первая ни она последняя, кто остался без мужика, но с пузом. Гарешко-старший думал, что большой беды не будет – поплачет, да успокоится. Но Аля не успокоилась, а упокоилась, шагнув под поезд. А потом вернулась: злее самого лютого зверя, страшнее самого жуткого ночного кошмара.

Петр до сих пор помнил ее искореженную фигуру… Она передвигалась на руках и ногах, как какое-то мерзкое насекомое, огромный живот выпирал вверх, голова вывернута так, что лицо оказалось перевернутым. Ее милое, нежное лицо с розовыми губами. Увидев любовника, монстр улыбнулся, и мужчина увидел какие мелкие и острые у него зубки. Они-то и оставили его без мизинца, с изорванным затылком. Мужчина считал, что легко отделался. Ведь он остался жив, в отличие от Указателя, который явился в тот момент, когда Аля собиралась оторвать обидчику голову…

Зазвонил телефон. Петр провел ладонью по лицу, стирая липкую паутину воспоминаний. Пора было сосредоточиться на работе, а потом заняться поиском того, кто избавит Александра от последствий его забав, вышедших из-под контроля.

***

Рюкзак с хрустом впечатался в голову чудовища, от чего та дернулась. Переродившаяся душа повернулась к Виктору и зашипела, в черной бездне ее глазниц зажглись алые угольки.

– Беги! – крикнул юноша, но Женя и сама это поняла. Едва монстр отвлекся, как она на коленях поползла ему за спину, а удалившись на приличное расстояние, остановилась и поднялась на ноги.

Теперь страшилище стояло между студентами, поворачивая морду то к одному, то к другому, и не знало, на кого из них напасть первым. Едва оно делало шаг к Коскинену или Скворцовой, как один из них отвлекал внимание чудовища на себя. «Чего она не убегает?!» – сам парень так бы и поступил, подвернись ему удачный шанс. Но сероглазая девчонка явно считала, что это будет нечестно и неблагородно. Поэтому стояла, сжав кулаки.

Переродившейся первой надоело топтаться на месте. Она сделала выбор в пользу Виктора, после чего уже не отвлекаясь на крик первокурсницы, кинулась к студенту. Парень совершил ошибку – посмотрел прямо в глаза чудовищу. Тело Вика неожиданно стало тяжелым, руки безвольно повисли вдоль туловища, а ноги подкосились. Словно со стороны юноша наблюдал, как падает, а монстр летит к нему в длинном прыжке.

«Мне крышка… – мысль всплыла, словно пузырек воздуха со дна глубокого пруда. – Так глупо…»

– Гриша! Грииииша!

«Какая звонкая… – вяло подумал Вик, не почувствовав боли, когда упал и ободрал щеку о гравий, – интересно, кого она зовет? Уж точно не меня…»

Перед глазами парня появились черные старомодные ботинки. Они мелькнули и пропали, а следом в животе разорвалась бомба боли. Чувства разом обрушились на Виктора. Он задохнулся и дернулся, чувствуя, как снова куда-то летит. Теперь уже в сторону. Полет остановила живая изгородь. Забарахтавшись и обдирая руки о колючие ветки шиповника, студент вывалился из кустов и, с трудом опираясь на руки, приподнялся.