Утро у Жени не задалось: она проспала, забыла зонт и попала под дождь, не взяла с собой перекус в универ и теперь сидела голодная. Пара тянулась бесконечной ириской, и девушке было скучно. Лектором систем искусственного интеллекта оказалась бабушка-одуванчик. Она блеяла что-то с кафедры тонким голоском, а Скворцова с трудом сдерживала зевоту и уже не пыталась следить за лекцией.

Куда интереснее было смотреть в окно: закатный час расцветил небо пурпурным и розовым, облил золотым макушки берез.

На одной из них как раз замерла худенькая мальчишеская фигурка. Женя нахмурилась, гадая, как же подросток туда забрался, и почему никто его не остановил. Она хотела было привлечь внимание к опасной ситуации, но разглядела одежду ловкача. Старомодные брюки, белая рубашка, распахнутый на груди жилет… Упади он с этой березы, ему ничего не сделается!

Словно заметив, что за ним наблюдают, мальчишка поднял руку и помахал. Скворцова в ответ усмехнулась и перевела взгляд на часы: до конца пары оставалось полчаса. Одна радость – это было последнее занятие на сегодня. После него Женя собиралась максимально быстро добраться до дома и наконец-то поесть! В ответ на ее мысли желудок издал протяжный и тоскливый: “Урррр”. С парты впереди тут же послышались смешки.

– Хочешь, я убью их? – шеи Жени коснулось теплое, почти невесомое дыхание, и руки тотчас покрылись мурашками. Когда-то давно девушка вздрагивала, когда он так делал, но потом привыкла.

Скворцова едва заметно качнула головой, отказываясь от столь щедрого, но жестокого предложения.

– Точно?

Женя кивнула, тут же притворившись, что она словам лектора в такт. Выглядело это довольно нелепо, и в аудитории зазвенел искренний смех. Другие студенты его не слышали, но ей было все равно, первокурсница улыбнулась и чуть развернулась так, чтобы видеть своего друга.

Единственного. Самого близкого и дорогого. И плевать, что мертвого!

Она знала его с шести лет. С того самого момента, как свалилась в подвал полуразрушенного особняка. Скворцова не помнила, зачем она вообще пришла к зданию, над забитой входной дверью которого висели две таблички. Первая – “Осторожно, аварийное состояние! Опасно для жизни!”, а вторая – “Внимание! Объект архитектурно-исторического наследия”. Но зато помнила, что после того, как не увидела ничего в замочную скважину, она пошла искать другой вход. И нашла.

Залезла в какую-то дыру, царапая руки о холодный камень, и оказалась в полуподвальном помещении. Больше всего оно напоминало кухню: по центру – покрытая пылью дореволюционная плита, железный камин поодаль, какие-то банки и кадки. И прогнившая крышка погреба, на которую Женя и наступила.

Когда она очнулась, то рядом с ней на корточках сидел мальчишка. Он был так красив, что показался девочке ангелом! Темные волосы в изящном беспорядке, большие синие глаза в обрамлении длинных ресниц, точеные скулы и бескровные губы на бледном лице.

– Ты ангел?

Мальчик удивленно моргнул.

– Ты меня не боишься? – голос его прозвучал как-то надломлено и хрипло.

Женя отрицательно покачала головой, продолжая восхищенно его рассматривать.

– А что это? – девочка указала на синяки на горле незнакомца.

Подросток отшатнулся, рука его дернулась прикрыть увечье, но тонкие музыкальные пальцы не смогли стянуть воротник рубашки.

– Я не ангел, – выдохнул он. – Я мертвец.

– А почему ты тут?

– Призраки привязаны к месту смерти.

– Глупости! – со свойственной детству категоричностью заявила Женя. – Пойдем, я уведу тебя отсюда!

И увела. С тех пор они не расставались. Но ей было семнадцать, а Григорию все так же четырнадцать. Девушка чувствовала себя виноватой за то, что могла взрослеть, могла чувствовать, а он – нет.