– Андрей, а тебе не кажется, что ты пытаешься создать секту?

– О чем ты, Женя? – Андрей сделал вид, что не понял.

– Ты же сам сказал, что у нас команда. Не делай из нее секту толстовцев. Тем более, у Толстого были терки с попами. Святого Писания из Исповеди не получится.

– Ну, допустим, попы здесь ни при чем, это во-первых. А во-вторых, если у нас команда, то давай спросим всех, – Андрей не хотел сдавать позиции. Женька понял, что к статусу неформального лидера товарищ желал присовокупить и звание убежденного толстовца, за которым должны следовать все.

– Андрей, оставь. Ты слишком серьезен. Женька шутит насчет секты, – неожиданно поддержал друга Игорь, – хотя…

Игорь повернулся к Наде:

– А как ты? Вот, например, «жить или умереть, умереть или жить» – что вначале? А как насчет этого: «живя, умирать, а умирая, продолжать цепляться за жизнь»?

Женька посмотрел на Надю, с любопытством ожидая ее реакции на издевку, а потом на Андрея – «однако, невозмутим».

– Обыкновенная чушь, – предсказуемо фыркнула Надя. – Идея категорического императива сильнее, чем рассуждения о смысле или бессмысленности жизни. Даже такого маститого как Толстой. Умение приготовить борщ гораздо важнее всех этих рассуждений. Ну, это так, к слову.

Женька с радостью подхватил:

– У женского пола осмысление сущего редко доходит дальше создания семьи. Рождение и воспитание детей главнее. Даже у таких, как наша Надя.

– Вообще-то, мое личное нежелание иметь потомство не отменяет необходимость размножения в принципе. Я не против, почему бы нет. Но, чур, без меня.

Теперь уже от Игоря Женька ждал поддержки. Примет позицию Нади, значит, и его. Слишком уж серьезен Андрей. Так недолго и в самом деле оказаться в секте.

Разумеется, Игорь не остался в стороне. Похоже, настойчивость Андрея на эту тему ему не нравилась. Он высказался в своей манере:

– Представим такую картину. Надя на кухне… ах, да, не Надя. Женщина хлопочет на кухне и варит борщ, к ней врывается муж и кричит: «В нашем дворе приземлились инопланетяне, бежим смотреть». Что он услышит?

Игорь обвел друзей глазами. По выражению его лица Женька понял, что поддержка будет, поэтому попробовал закончить:

– Правильно – отмахнется. Типа, борщ поважнее.

– Вот именно. Женщина обязательно ответит что-нибудь этакое: «Ты, дорогой, беги, а я приготовлю еду, накормлю детей и приду».

За шуткой Женька старался скрыть свои опасения. Прочитав по совету Андрея откровения знаменитого писателя, он воспринял их, и не безосновательно, как угрозу:

– Некий вызов Библии. Что до меня, думаю, именно в таком качестве и записывал свои переживания знаменитый Лев. Всю жизнь он противился учению Павла. Толстой считал, и не напрасно, что тот все извратил. Так что, Андрей, извини, но я против. Твоя «Исповедь» только для тебя одного.

– Она не моя, это Лев Толстой. Ладно, я не навязываю, забыли.

Споры по поводу «Исповеди» даром не прошли, и Женька с облегчением вздохнул, отметив про себя, что склонить к некой мини-религии товарищей Андрею не удалось. Во всяком случае, Женьке показалось именно так.

Он вспомнил свое знакомство с Андреем. Их дружба сложилась скорее случайно и была мало похожа на осознанный устойчивый выбор. В спортзале, перед последним экзаменом, Андрей предложил, как он выразился, «прошвырнуться» по стране. «Идет», – коротко ответил Женя. «Со мной? Я не против, но тогда не надейся, поблажек не жди. Будем по дороге развиваться физически». Ответ Андрея сконфузил парня: «А почему ты решил, что будем только мы? Поездка вдвоем – полный швах». Идее путешествия в таком составе он вынес приговор сразу – «Перегрыземся». «И кто, если не секрет?» «Есть тут у меня на примете. Шибко умный, посмотрим, каков он в деле».