– Мы не на автобусе поедем, – покачал головой дедушка, – вон наши машины стоят, – указал Юрий Александрович на кремовый «каблучок» и белый «Жигуль», парочкой жавшиеся недалеко от остановки.

Рядом с ними мялись двое мужчин, спрятавшись от окружающих в облаке сигаретного дыма, будто накрытые туманом утренней долины.

– Вы автомобили с завода заказали? – поинтересовалась мама.

– Да, на заводе дали, вас встретить, – утвердительно кивнул дедушка.

Бабушка суетилась, переходя то на кухню, то обратно в зал, то вновь на кухню. Уносила грязную после еды посуду. Мама и Лена ей помогали. Угощение было изумительным. Дедушка и папа сидели на стульях в комнате, я напротив них через стол, на диване.

– Вижу, спортом ты занимаешься, – говорил дедушка, пока манты в желудках проходили процессы переваривания и усвоения, – а что насчёт ума? Какие книжки читаешь?

– Ну-ка, расскажи деду, какие ты книги прочёл? – подхватил папа.

– «Приключения Тома Сойера», «Приключения Гекльберри Финна», «Борьба за огонь»… – начал перечислять я, загибая короткие, чуть припухлые пальцы на правой руке. Причём, загибал я их указательным пальцем левой руки, видимо красочней получалось. Справедливости ради нужно отметить, что половину из названных книжек прочитал нам папа – мы с Леной только и делали, что внимательно слушали.

– Это хорошо, – остановил меня поднятой рукой дед, – а как же стремление к звёздам? Романтика?

– А что? – непонятливо пожал плечами внук.

– Как что? – продолжал дед, – я не услышал про «Робинзонов космоса»…

– Нет, про Робинзона Крузо мне не нравится, – протестующе закачал головой я.

– Да я тебе не про Крузо говорю, – пояснил Юрий Александрович, – я тебе про других робинзонов говорю, космических. «Робинзоны космоса», не читал?

– Нет, – продолжал отрицательно качать головой я, но дед не унимался:

– Или, вот если тебе зарубежные писатели чем-то не угодили, то слышал ли ты про «красного графа» Толстого и его литературное творчество?

– Нет, – продолжал отрицать всё я.

– Ну как же? – непонимающе смотрел дед на внука, – «О, время – таинственные сроки… ледяное пространство вселенной…», – неслись в пространство зала строчки толстовской «Аэлиты».

Внук слушал внимательно отрывок, который цитировал дедушка. Я старался лишний раз не дышать, но совсем не дышать не получалось.

– Нет, – вновь звучало отрицание, когда дедушка закончил цитировать.

– Хорошо, ну а Гагарина ты знаешь? – пошёл дедушка на крайние меры.

– Да, Гагарина я знаю.

Дед, будто бы принимая моё согласие, цитировал далее:

– «Вся моя жизнь кажется мне сейчас одним прекрасным мгновением…» – всё по известной речь первого космонавта, что разошлась, была растащена на большие и малые цитаты.

К концу монолога на устах у Юрия Александровича проступила улыбка.

– А вот это кто написал? «От чего луна так светит тускло…» – и Юрий Александрович вместе с автором ушёл путешествовать словами и строчками по садам и стенам Хороссана.

Дедушка читал эмоционально, повысив голос, выделяя начало и конец предложений, будто на большую аудиторию декламировал.

– Не слышал такое стихотворение? – поинтересовался он, глядя на внука сквозь блестевшие стёкла очков.

Я опять сел на своего конька, отрицательно покачав головой.

– Это Есенин написал, – пояснил после секундной паузы дедушка, – ну что ж, придётся нам с тобой пока вы у нас гостите, учить стихотворения и книжки читать.

На бурные голоса мужчин пришли женщины:

– Вы чего раскричались? – поинтересовалась бабушка.

Её непослушные завитушки волос топорщились из-под белого платка, повязанного на голову в виде косынки и сбившегося после трудов на кухне.