– Не бойся, – сказала она, видя, что во взгляде друида промелькнул испуг, – это яд не для тебя. Ты поцелуешь ту, у кого будет вот такой цветок. – Повернувшись к столу, она показала на глиняную вазочку, в которой стоял букет из розовых цветов, похожих на мелкие лилии.

– Душистая болотница, – поглядев на цветы, сказал Дориан. – А я точно встречусь с ней?

– Будь уверен, – ухмыльнулась Ульрика. – В течение трех дней. До тех пор постарайся ни с кем больше не целоваться. А у нее ты можешь поцеловать хоть кончики пальцев, и яд подействует. Тебя это не смущает?

Дориан равнодушно пожал плечами.

– Мне всё равно, – бросил он. – Я хочу освободиться от кольца.

– Вот и хорошо. – Болотная Ульрика широко улыбнулась, показав кривые, тронутые гнилью зубы. – Только учти: если в течение трех дней ты не используешь поцелуй, яд пойдет вовнутрь.

Дориан дернул правой бровью, но больше ничем не выдал, что его впечатлила эта угроза.

– Ладно, – небрежно бросил он и протянул раскрытую ладонь.

Болотная Ульрика опустила на нее склянку с обещанным зельем и опять довольно захрюкала.

– Я знала, что друид с друидом всегда договорится, – сказала она. – Что-что, а делать дела я умею. Черная хартия, конечно, дело святое, но доходов оно не приносит.

– А это всё приносит? – Дориан обвел жестом стол с готовящимися снадобьями.

– Люди всегда готовы принести денежки, чтобы оплатить исполнение своих гнусных желаний, – хихикнула Ульрика и направилась к двери, чтобы лично проводить гостя.

– А хорошим желаниям ты помогаешь исполняться? – спросил Дориан, накидывая капюшон на голову.

Болотная Ульрика насмешливо фыркнула в ответ.

– Те, у кого есть добрые намерения, оплатить их не в состоянии. Таким здесь не рады.

Еще не занялся рассвет, не зазвонили утренние колокола на главной башне над Эрсилданом, возвещая начало нового дня, а княжеский замок уже начал оживать. В последние дни все в Серых Башнях сбились с ног, готовясь к празднику Зажженных свечей. На него должны были съехаться гости, господа изо всех соседних замков – подданные князя Ромуальда, его соседи и друзья. Нужно было управиться к их приезду и не ударить лицом в грязь. Спешно открывались гостевые покои, проветривались и украшались парадные залы. Данстан, сенешаль Серых Башен, строгим голосом давал указания старой Энруд, а она, стараясь не отстать от княжеского управляющего, криками подгоняла служанок. Повара отослали поварят на рынок в Нижний город закупать продукты к праздничному столу. Прачки взялись заново перестирывать и отутюживать горы постельного белья, занавесей и скатертей. К десяти утра замок уже гудел как улей.

Белен эти хлопоты почти не коснулись. Как личная служанка госпожи Лидианы, она должна была главным образом следить, чтобы наряды хозяйки были готовы к праздничным пирам и танцам. И то было не ясно, будет ли Лидиана присутствовать на праздновании Дня зажженных свечей или ей снова занеможется. Сама же Белен чувствовала себя вполне неплохо, а предпраздничная кутерьма в замке и в городе ее воодушевляла и бодрила. Она вообще редко грустила. За веселый нрав ее все звали «птичкой». Наделенная от природы редким сочетанием белокурых волос и карих глаз, а также свежим цветом лица и нежным румянцем, Белен слыла хорошенькой, но все в замке, от старика сенешаля Данстана до последнего караульного солдата, смотрели на нее скорее с умилением, чем с какими-то другими чувствами. Этому способствовали как прямой, искренний характер девушки, начисто лишенный кокетства, так и наличие влиятельной заступницы в лице Лидианы.

Спеша по своим делам, Белен, как обычно, вприпрыжку бежала по длинным коридорам замка и весело напевала под нос. Здороваясь со всеми встречными, она оглядывалась на бегу и не заметила, как налетела на человека, который шел ей навстречу. Испугавшись, что сбила кого-то с ног, Белен выронила деревянную лаковую шкатулку, в которой обычно хранились лекарства госпожи Лидианы. Человек, которого она толкнула, устоял. Он наклонился, поднял шкатулку и с вежливым поклоном подал ее девушке.