Я медленно поднимался по ступенькам. Моя рука скользила по гладким перилам, вспоминалось детство. Вокруг все было знакомо, ничто не изменилось.

Войдя в комнату, я услышал незнакомый мне голос. Это был врач. Несмотря на почтенный возраст, у него были живые движения молодого парня, умные глаза, некрасивое, грубоватое, но приятное и энергичное лицо. Доктор держал отца за руку и долго осматривал пальцы с загнутыми ногтями.

– Сильно потеете ночью?

– Раньше такого не замечал, быть может, последние несколько дней, – ответил отец.

– Вы когда-нибудь отхаркивались кровью?

– Нет.

Затем врач молча начал выстукивать грудную клетку отца. Дальше, взяв стетоскоп, стал слушать.

– Кашляйте! Вдохните… Еще глубже.

Он тщательно проходил каждый сантиметр, несколько раз пожимая плечами, потом отложил в сторону стетоскоп.

– Ваш отец скончался от старости, – сказал доктор с равнодушием, обращаясь к папе. – А у вас довольно опасные для вашего возраста хрипы в легких. При хорошем уходе вы легко можете выздороветь.

Наступило молчание.

– Главное – не сдохнуть как собака. Нужно не только жить как мужчина, но и умирать как мужчина. А все остальное неважно!

Что отец хотел сказать этими словами, я не понял. Доктор внимательно посмотрел на него, ничего не ответил, будто муки отца казались ему любопытными явлениями, которые не вызвали у него никаких чувств. Закончив писать, он встал.

– Ваше волнение ни к чему хорошему не приведет. Мой вам совет: хороший уход, соответствующее лечение, и вы за считанные дни поправитесь.

– Чепуха! Сущая чепуха! – завопил отец. – Я не верю врачам. Заметьте, это не я вас вызвал. У вас нет телефонной связи с Аллахом. Только он знает, что будет с каждым из нас, – не вы! Неужели вы всерьез думаете, что я буду соблюдать ваши советы и предписания? Уверен, что все врачи врут, и вы – не исключение! А если вам нечего сказать, вы отвлекаете пациента всякой ерундой, – это уловка. И к вашему счастью, в большинстве случаев организм больного помогает сам себе, и он выздоравливает. Знаю я все ваши хитрые планы!

Они стояли лицом друг к другу, отец был крайне возбужден и, казалось, вот-вот набросится на доктора с кулаками, если тот осмелится противоречить ему. Доктор, не подав на прощание руки, по понятым причинам раздраженный, быстро зашагал к двери.

Зайдя в комнату, я решил сесть и помолчать, пока мой больной родитель не успокоится и не начнет говорить сам.

Отец, неторопливо закурив и выпустив в воздух два идеальных кольца, время от времени поглядывал на меня, пронзая сверкающими иглами своих глаз. Наконец, докурив, бросил окурок в пепельницу. Затем он взял грецкий орех и, обняв правой рукой кисть левой руки, попытался раздавить скорлупу. Глаза его в этот момент были закрыты, будто он сосредоточился на самом важном деле в своей жизни. Вдруг ко мне пришло озарение, и я увидел всю душу отца: довольно странную душу раба своих привычек с больными убеждениями. Эта мысль промелькнула как молния в моей голове, и он, будто почувствовав, открыл глаза и заговорил.

– И с кем ты живешь? Ты ее хорошо знаешь?

– Мы познакомились недавно, – ответил я после долгой паузы.

– Звучит не очень впечатляюще, не правда ли? Кто ее отец?

– Он умер, очень давно.

Отец внимательно посмотрел на меня очень странным взглядом и спросил:

– Скажи мне, сынок, твоя покойная мать одобрила бы твой выбор?

Я был немного удивлен этому вопросу, так как отец обычно ни во что не ставил мнение матери, и пожал плечами.

Тут же последовал очередной вопрос:

– И когда же роды?

Кровь прилипла к моим щекам, и я встал… Он глядел на меня ледяным взглядом, а я был готов провалиться сквозь землю от стыда.