В это трудно было поверить, но через короткое время он позвал ее в свою конторку и велел прибраться. На разборку вещей она не вернулась. В коморке было тепло, иногда ей доставался ломоть хлеба, иногда крошки шоколада. Она часто оставалась в коморке одна и как-то заглянула в приоткрытый ящик стола. Там лежал мамин медальон, выставленный как нарочно напоказ. Она в ужасе закрыла ящик. Что он себе думал, этот Курт или Ганс, как его там… может, хотел поймать ее на горячем, может, вспомнил свою дочь или жену… пожалел обреченную на смерть сиротку… А вскоре и его самого отправили на Восточный фронт и Нора вернулась к разборке, заменив умершую товарку.

Когда русские освободили Освенцим, она хотела уйти с ними. Мысль, что отец жив и где-то воюет с фашистами не покидала ее все последние годы. Бомбежки начались еще до освобождения и немцы понимали, что война проиграна, а заключенные еще не понимали ничего.

Самое ужасное началось в лагере после его освобождения, когда русские ушли. Изголодавшиеся люди бросились к складам, где хранились мясные консервы для собак, камнями разбивали жестянки, запихивали в рот липкую жижу и падали замертво. Немцы разбежались, прихватив с собой все продовольствие. Бывшие заключенные не знали куда идти и опять попали под конвой. Их гнали на запад, по снегу, пешком, по дороге добивали ослабевших. Иногда их заталкивали в вагоны, окаченевшие от холода трупы бросали на рельсы.

Так Нора попала в Берлин, но не в русскую зону, как хотела, а в американскую. Уцелевших в неравной схватке со смертью, американцы осыпали благодеяниями. К ним были приставлены врачи, их отмыли, кормили отличной и правильной едой, их одели в приличную одежду и разместили в удобном жилье. Бывшие лагерные конвоиры теперь находились в заключении под охраной и чистили туалеты, скребли полы и скудно питались. В этом Нора увидела справедливость, но забыть и простить не могла.

Постепенно жизнь и молодость возвращалась к ней.

В американской зоне жизнь отдаленно напоминала довоенную. В Американском информационном центре открылись библиотеки, кинотеатры, курсы английского языка, проводились вечеринки.

На одной из таких вечеринок Нора познакомилась с сержантом американской армии Джеком Маккартаном. Это была любовь, а как же иначе?! Оба были молоды, была весна, война закончилась и впереди была жизнь, полная надежд на счастье.

Джек был ньюйоркцем. Отец ирланлец, мать еврейка, оба были лидерами профсоюзного движения и антифашистами. Поэтому, когда часть, где служил Джек, отправили в Японию для прохождения дальнейшей службы, он решил отправить Нору к своим родителям и запросил у них афидевид. Перед самой отправкой в Японию он посадил ее на пароход, отплывающий из Бременхафена в Нью Йорк и написал родителям, что собирается на ней женится.

В регистрационной карте, которую выдали ей в Лонг Айленде, в графе родители, она написала: мать – погибла на территории Германии, отец находится в СССР.

Долгое путешествие на пароходе и тяжелые месяцы беременности в конец измотали ее не окрепшее после лагерных испытаний тело. Родители Джека отнеслись к ней с пониманием, и все же она чувствовала себя чужой в новой стране и новой семье. Ребенок, мальчик, родился мертвым. Это случилось перед самым приездом Джека из далекой Японии. Встреча не была радостной, а подарки малышу только усугубили боль утраты.

Джек, герой войны, сразу нашел работу на государственном предприятии. Мать Джека держала книжную лавку, пользующуюся популярностью у рабочих и феминисток. Нора пыталась ей помогать, но вскоре нашла работу в библиотеке. Она быстро освоила десятичную систему Дьюи, классификатор библиотечных книг, и получила должность старшего библиотекаря.