Стас выходит в коридор.

***

– Не хочешь снять куртку? – решается подать голос Варя.

Стас поспешно начинает стягивать с себя куртку, не вставая со стула.

Они сидят на кухне. На плите мерно плавится на синем огне чайник. Перед ними на столе стоят две пустых чашечки.

– Так значит, – Варя больше не может выдерживать этого тягостного, неловкого молчания. – Ты мой брат? Но…

– Сводный. Ничего особого, – Стас, не желая встречаться с нею взглядом, тянет руку к сахарнице, но его неловкие пальцы выдают его волнения. Он роняет кубик сахара на стол.

Варя кладёт холодные пальцы себе на щёки, желая согреться.

– Бред. Почему мы никогда не виделись?

Кусочек сахара гулко падает в пустую чашку.

– Мой отец был первым сыном бабушки. Не от её мужа, раньше.

– Проще не становится. И где же сейчас твой отец? Тоже в квартире напротив?

Варя сразу же жалеет о заданном вопросе.

– Давно умер.

– Мне жаль.

– Он был хорошим человек.

– А твоя мама? Вы живёте вместе?

Стас напрягается, черты лица его становятся резче. Варя замечает, как его пальцы вздрагивают, как у человека, который только что коснулся льда. На миг Варе показалось, что он сожмёт кулаки, но нет – руки так и остались полураскрытыми, беззащитными

– Нет, – наконец произносит он ровным голосом. – Она в другом городе.

– Ясно…

Варя встаёт, чтобы взять с огня чайник. Чувствуя на себе пристальный взгляд Стаса, не спешит отворачиваться от плиты.

– Она много рассказывала о тебе, твоя бабушка, – Стас кашляет, прочищая горло.

Варя шмыгает носом и поспешно возвращается к столу.

– Я не понимаю, правда, – растерянно роняет Варя, разливая кипяток по чашкам. – Почему она мне ничего не рассказывала. О тебе и… Почему так вышло, что сегодня мы первый раз встретились? Так ведь неправильно. Бабушка, она… она не стала бы врать о таком.

Они молчат, скорбно наблюдая за верчением чайных пенок.

– Так что? – настаивает на своём Варя.

– Не знаю.

– Что не знаешь?

– Что сказать.

– Почему бабушка скрывала правду?

– Это была ложь во благо, – пальцы Стаса нервно сжимают ручку чашки.

– Не бывает такой лжи. Любая ложь отвратительна.

По лицу Стаса пробегает тень. Он собирается что-то сказать, будто оправдаться, но Варя взволнованно продолжает:

– Бабушка не стала бы…

– У неё была тяжёлая молодость, – обрывает Стас, раздражённо стягивая локоть со стола. – Мой отец оказался в приюте, а потом… В общем, бабушке сказали, что он погиб. И как-то так сложилось, он вырос детдомовцем. Понимаешь? А затем я случайно переехал в квартиру напротив. Познакомились. Узнали всё друг о друге. Раскрыли правду. Она не успела никому рассказать.

Варя больно закусывает губу, силясь справиться с навалившимися чувствами. Она всё равно не могла поверить в подобную историю. Ещё тяжелее было принять мысль, что бабушка могла таить от семьи такое сильное горе.

Как же ей было больно продолжать жить, веря, что её сын умер в детдоме?

– Понимаю, – Варя понимает лишь то, что не в состоянии сделать и глотка. – Но мне как-то нехорошо от всего этого. Нужно прийти в себя.

Стас кивает, и они какое-то время сидят в молчании, отхлёбывая чай.

– Расскажи о себе, – просит Варя.

Стас поднимает на неё изумлённый взгляд.

– Раз бабушка столько рассказала тебе обо мне, тогда честно будет, если и ты сейчас расскажешь мне про себя. Разве нет?

Стас мило усмехается, отчего на щеках у него возникают ямочки-умилочки. Варя заворожено смотрит на них, чувствуя, как начинает отходить от испуга.

– Не знаю, что сказать, – признаётся Стас.

– Начни по порядку. Имя, фамилия, возраст. Раз ты мой брат, я должна знать о тебе хотя бы эти вещи.

Стас кладёт руки на стол, словно желая ближе оказаться рядом с новоиспечённой сестрицей. Взгляд его внезапно делается весёлым.