Из родительской спальни выбегает Макс.
– Максим! – крик тёти Лены.
Макс видит притаившегося в испуге Кирилла, решительным шагом идёт к нему. Кирилл ждёт, что брат его стукнет.
– Пошли, – вместо толчка Макс тянет Кирилла за руку.
Они бегут по коридору, за ними гонятся голоса. Макс толкает Кирилла в отцовский кабинет, забегает следом и запирает дверь изнутри.
– Хватит создавать нам проблемы! – Макс не успевает отойти, как в дверь начинают громко и страшно стучать. – И кто разрешал вам входить в отцовскую комнату? Живо отперли дверь!
– Максимка, открой, будь хорошим мальчиком. Ты расстроен, я понимаю…
– Когда уже Зимовцев приедет?
Кирилл в ужасе забивается в угол. Шторы задёрнуты, в воздухе витает запах бензина с улицы. У окна стоит письменный стол с выключенным из розетки компьютером и документами.
– Макс? – зовёт Кирилл, чувствуя, как начинает жечь глаза.
– Не реви.
Макс садится под шторами. Кирилл подползает ближе и удивлённо видит брата на семь лет старше, забившегося в угол и яростно сжимающего кулаки. Лицо Макса мокрое от слёз. Кирилл не выдерживает и начинает плакать вместе с ним.
– Я сказал тебе, не реви!
– Мне страшно. Я хочу к маме.
– Она ушла, её больше нет.
Кирилл обхватывает коленки.
– Но она же болеет. Ей нельзя на улицу.
– Тупой дурак, – Макс срывается, бьёт Кирилла по ноге. – Какой же ты тупой. Она умерла? Ясно тебе? Умерла!
Кирилл не чувствует горя, лишь страх. В его мире мама могла просто исчезнуть на работу, в магазин или в соседнюю комнату, но она всегда возвращалась.
Он не знает, что такое «умерла».
– Что это значит?
– Это значит, что теперь мы с тобой никому не нужны.
За дверью слышатся голоса. Вернулся отец.
– Пап! – зовёт Кирилл, не смея покидать брата. В этот момент ему кажется, что на всём белом свете не осталось больше никого, кроме них двоих, запертых в кабинете. Выбежать к отцу прямо сейчас значит навсегда разорвать эту связь с братом.
– Это всё из-за него, – задыхается Макс, сжимая кулаки. – Она умерла из-за него. Если бы он был рядом, она бы не ушла. Ненавижу его. Ненавижу. Лучше бы он умер вместо неё.
– Макс…
– Клянусь, что когда я вырасту, я стану лучше его. Лучше во всём.
Кирилл молчит. Он ничего не понимает и понимать не хочет. Он просто хочет быть рядом с мамой.
– Почему его не было рядом? – Макс последний раз утирает со щеки слёзы. – Почему всё время работа? Я стану милиционером и докажу всем, что это он виноват! Мама умерла из-за него. Я докажу. Слышишь, тупой дурак? Тебе тоже докажу.
Кирилл кивает, чувствуя, как в горле зреет ком.
***
– Проснись, чувырло!
Кириллу в голову летит грязный тапок. Тяжёлый, с чёрной подошвой, он ударяет прямо в лоб, оставляя пыльный след.
– Сдурел, придурок?!
– Ты кого мне тут придурком назвал, тварь неблагодарная?! Твою налево, меня в участок вызывают. Я погнал!
– Оставь мне денег!
– Ага, размечтался. И ответь уже на телефон, два часа гудит, задолбал!
Кирилл потирает лоб, куда прилетел тапок, потом шарит рукой по карманам мятых домашних штанов. Мобильник выскальзывает из руки, падает на одеяло, тихо вибрируя, как полумёртвый жук. Кирилл трёт слипшиеся за время сна глаза, вчитывается в экран:
«4 пропущенных от – Овечка»
«13 пропущенных от – Барсук»
Экран снова мигает, и телефон заикается новым виброзвонком. Кирилл прожимает зелёную кнопку и подносит мобильник к уху.
– Алё?
Метель
Что-то бьётся внутри, словно рвётся наружу. Затянута кровью вечерняя стужа.
Обрывками плоти стелются тени. Замётан мой след бурым хвостом метели.
Варины записки, стишок
– Стас! У тебя температура 38.5!
– Разве?
Варя в ужасе смотрит на брата.
– Немедленно ляг!