– Вы здесь один?

– Почему вас это интересует?

– Мне нужно… отдать. Избавиться. За сколько вы возьмёте у меня это?

Стас спускается со стула.

– Присаживайтесь, – указывает на место за столом.

Женщина колеблется.

– Садитесь, – настаивает Стас. – Чаю хотите?

– Нет, благодарю.

Стас садится за стол, размышляя, доставать ли лупу для более умного вида.

Пока он смотрит на закрытый ящичек, где покоится лупа, женщина присаживается напротив. На стол с глухим шорохом ложится серебряная цепочка. Бледная ладонь, накрывающая вещь, отводится назад, открывая на свет настольной лампы карманные часы.

Стас спокойно берёт часы и взвешивает на ладони.

– Серебро?

– Нержавеющая сталь.

Стас удивлённо смотрит на женщину, всем своим беспокойным видом выражающую желание поскорее убраться из ломбарда. На неё словно давят стены этой помоечной конуры.

– По мне, так серебро, – осторожно глядя на клиентку, настаивает Стас.

Женщина судорожно соображает.

– Н-нет, что вы, это дешёвая подделка. Купила на рынке. Внутри сломанные часы.

– Они не открываются, вы в курсе?

Стас сильнее втыкает ноготь в проём между створками часов.

Женщина горестно усмехается:

– Видите, никакой ценности…

– И вы хотите, чтобы я дал вам за это денег?

Женщина бледнеет, становясь похожей на труп. Обескровленные губы без макияжа тянутся в нервной улыбке.

– Вы должны это забрать.

– Чего вы боитесь?

Женщина вздрагивает, словно её внезапно схватил за шиворот человек, прихода которого она так боялась.

– Боюсь, что вы не дадите мне денег.

Стас закрывает ладонью рот, какое-то время молчит, лениво перебирая в голове мысли по поводу происходящего.

– Вы сумасшедшая?

– Не знаю.

– Ясно. Тогда берите и уходите.

– Что?

– Берите деньги и уходите.

Женщина раскрывает рот, жилки на тонкой шее подрагивают.

– Сколько вы дадите?

– Рублей шестьсот, – Стас прячет часы в стол. – Извините. Это всё, что я могу вам выдать.

Женщина сглатывает, в её нервном движении заметна расторопность.

– Да-да, спасибо вам. Спасибо. Вы не представляете…

– До свидания.

Женщина смахивает со стола грязные купюры и поспешно начинает отходить в сторону выхода.

– Молодой человек, спасибо вам.

– Работа.

– Да, я понимаю.

Открыв дверь, женщина замирает на пороге.

– Молодой человек…

Стас отнимает взгляд от сломанной приставки, которую он достаёт из кармана, чтобы выбросить.

– Мне жаль, – роняет женщина и, виновато опустив взгляд, юркает за дверь.

Стас, вместо того, чтобы выбросить приставку, кладёт её в ящик – будет время, попробует починить. Берёт снова стул, ставит посередине комнаты, встаёт на него.

Эта женщина не из тех, что приходили в это место раньше. Пальто из кашемира, шёлковый синий платок, кожаные сапоги. Запах дорогих духов. Весь её измученный вид не срывал с неё всех этих вещей. Часы? Что за ерунда, он сразу понял, что это серебро, так зачем утверждать обратное?

Просто очередная сумасшедшая. С такими лучше не спорить.

Стас опускает руки, смотрит в камеру.

Мигает красный огонёк.

Почему эта женщина сказала, что ей жаль?

Огонёк тухнет. Камера сломалась в очередной раз.

– Вот чёрт…

***

Кирилл прячется за углом коридора, но всё равно отчётливо слышит разговоры взрослых. Страшный дяденька в белом халате стоит к нему спиной, и мальчик видит жидкую грязь, стекающую с его сапог на ковёр.

Врач не разулся на входе, но Кириллу кажется, что грязь стекает с его белого халата.

– Муж её скоро приедет?

– Боюсь, он не сможет…

– Печально.

Кирилл хочет прорваться в мамину комнату, но на входе стоят страшные люди. Они не пустят его, отпихнут. А если они начнут кричать на него, то их крики услышит мама. А он не хочет её расстраивать. Маме и так слишком плохо.