Уже занесла руку, чтобы постучать, но за дверью послышались голоса и я прислушалась.

— Пошел в разнос, да, братец? Пьянки-гулянки, девок катаешь в машине матери… Ты поступать куда-то думаешь? Или так и будешь болтаться дерьмом на палочке? Хочешь быть как отец?

— Заткнись, Лео! Не твоего ума дело… Дорасти сначала, а потом и права качай, — рычит Кирилл.

Не выдержав, распахиваю дверь. Две пары зеленых глаз уставились на меня. Удивленные у Лео и злые, циничные, воспалено-покрасневшие — у Кира.

— Это еще кто? — фыркнул Кир, указав на меня рукой.

Впитываю каждую деталь со старшенького. Узнаю и не узнаю его… Стильная стрижка, хорошая брендовая одежда. Это что? Татуировка во всю руку: от запястья, уходящая под короткий рукав рубашки-поло, в виде змея. Хотелось бы протереть глаза и накинуться на него с вопросами… Но мне нельзя, я — чужая теперь.

Кирилл приближается ко мне и обходит кругом, хмыкая о своем…

— Я сморю, братишка, ты тоже времени зря не теряешь, — ядовито сочится из него каждое слово.

— Не трогай ее! Это Саша Донская… Она тоже маму потеряла недавно, — говорит Лео.

И тут я понимаю, что мой младший говорит.

5. Глава 5

Мне бы просто сбежать и разреветься. Стать для собственных детей чужой — врагу не пожелаешь. Но сейчас абсолютно все равно, как унизит Сашку в лице меня мой старший сын, и что подумает Лео. Пусть хоть тухлыми яйцами закидают. Я близко, совсем рядом. До боли врезаюсь ногтями в ладонь, чтобы не броситься на шею Кириллу и не отогреть его черствое и заледеневшее нутро. Счет к Натану растет с каждым днем, его долг исчисляется душевными пытками и рубцами на сердцах моих сыновей. Предатель, разрушивший жизнь своими гулянками всей семье. Как тебе спится после такого, Натан?

— Донская? — кривит губы, словно произнес ругательство, Кир. — Выросла, ниче такая стала, хотя на любителя… Мелкая и плоская, как доска. На голове что? Тамблер герл? Нитакуся в розовой печали? — издевательский смешок.

Я открываю рот и захлопываю, щелкнув зубами. А что ты, мать, хотела? Мальчик вырос и стал мужчиной. Ты для него просто юбка на ножках. Бывший муж тоже был таким в молодости — популярным среди девчонок, чем без зазрения совести пользовался. Даже после нашей встречи, как оказалось, единственной я для него не стала. Все его обещания — ложь и фикция.

Делаю вид, что не слышала ядовитых слов Кирилла. Подхожу к кровати Лео, на которой он сидит, свесив ноги, и присаживаюсь рядом, на пионерском расстоянии — с локоть. Пошарив в кармане штанов, вынимаю батончик «баунти», который так любит мой младший, и протягиваю на ладони.

Лео недоверчиво смотрит на мою руку и косится на брата, наблюдающего за нами. Склонив голову на бок и скрестив руки, Кирилл цокает языком:

— Это прикорм. Бери, брат. А завтра она потащит тебя жениться на себе. У нее менталитет такой… Скажет, что чести лишил, косо посмотрев.

— Просто конфета и ничего больше. Попридержи свои больные фантазии при себе, — начинаю огрызаться. Взглядом мысленно схватила вон то полотенце, висящее у умывальника и по жопе… несколько раз.

Леня сграбастывает конфету и, не раздумывая больше, рвет обертку. Отломив сладость с кокосовой начинкой пополам, вторую протягивает мне.

— Спасибо! — говорит и заталкивает в рот.

Поднимаюсь и подхожу к старшенькому:

— Смотри, у тебя слюна побежала, — показываю на грудь пальчиком.

— А? — от удивления и моей наглости, открыл рот. Тут же закидываю вторую половинку конфеты ему в открытый пищеприемник и ладонью поддеваю нижнюю челюсть, захлопывая. В нашей семье все делилось пополам между детьми, никто не был обделен вниманием и заботой.