— Саня, доченька. Слава Богу, ты очнулась, — мужской мягкий баритон, который я когда-то слышала.

Свет резанул глаза скальпелем и хотелось снова закрыться, заползти в темноту и там сидеть. Тихо-тихо, чтобы никто меня не нашел.

— Дочка, девочка моя, — покалывание в пальцах, которые перебирает мужчина.

Наконец, я могу сквозь ресницы посмотреть на него.

«Я в психушке? Меня, что… закрыли вместе с Донским? Почему он на меня так смотрит и называет доченькой?».

Троица: Белович, Донской и Никольский — закадычные друзья-приятели. Друг мужа недавно потерял жену в автокатастрофе. Его дочь — Саша, выжила, но находилась в коме уже второй месяц. Донские поженились раньше нас с Натаном, едва дождавшись восемнадцати лет. Такая любовь, такие темпераменты! Только искры летали, посуда, и все, что попадется под руку. Бразильские страсти бушевали в семье Донских. Они сорились из-за любого пустяка, на следующий же день страстно мирились, но не в этот раз. Даяна, зачем-то захватив с собой дочь, помчалась к родителям в Серпухов.

В отчете о ДТП написали: «Не справилась с управлением и вылетела на встречную полосу движения». Смерть Даяны была мгновенной…

Перевожу взгляд на осунувшегося человека. Михаил Донской сильно сдал. Голова почти седая, с редкими проблесками темных волос. Горе отпечаталось на лице… Сейчас он плакал и снова называл меня Сашенькой. «Пусть называет, если ему так легче» — жалость к Мише зашевелилась во мне. Все же он хороший человек, пусть и больной на всю голову.

3. Глава 3

Я, конечно, понимала, что сильно ударилась головой… Но не настолько же!? Врачи, вслед за Донским, называли меня Сашенькой или «девочкой». Странное, непонятное ощущение сюрреализма, будто ты живешь в каком-то ином мире. Да я сама уже начинаю верить, что являюсь Сашенькой… Молча киваю, пытаясь понять для чего этот всемирный заговор против бедной разбитой женщины.

Первые шаги давались с неимоверным трудом. Вдоль по стеночке, цепляясь за все возможное, шатаясь как пьяная, перебирала дрожащими ногами. Три метра до туалета показались такими далями…

Из отражения в зеркале на меня смотрела, открыв рот, кареглазая девчонка с розовыми волосами. Мне бы перекреститься, но боюсь отпустить края раковины умывальника, чтобы не грохнуться. Нервы и ноги в итоге не выдержали. Сползаю вниз на холодный кафельный пол и пытаюсь собрать все мысли воедино. Нет, я, конечно, читала раньше романы про переселение душ и все такое. Но это же бред! Почему со мной случилось? Получается, что я теперь действительно Александра Донская? Вот это номер!

Первое время ждала, что заявится Белович с покаятельной, или мои любимые сыновья. Потом злилась и ревела, что стала не нужна никому. Глупая Алена… А где мое тело?

Обратно добиралась ползком, на карачках.

— Дочка, что же ты так?! — закричал диким голосом папенька. Чуток не доползла, блин. Подхватив мое новое тельце словно пушинку, положил на кровать. Смотрит строго, словно я нашкодивший ребенок. — Саша, здесь есть кнопка вызова медперсонала. Если тебе что-то нужно, нажимай. Я плачу деньги не для того, чтобы моя дочь ползала по грязным полам.

Но с «грязным» — он преувеличивает, три раза в день уборка, натирают до блеска.

— Расскажи мне, — впервые подала не свой голос. Прислушалась сама. Выходит мелодично, как в том фильме про Морозко и Аленушку.

— Что рассказать? — подтыкает мне одеяло и затем, вздохнув, садится на стул рядом.

— Новости. Что происходит… Как долго меня не было? Мне все интересно, — сложив руки на животе примерной девочкой, приготовилась слушать.

— Маму похоронили два месяца назад. Вчера снова с похорон… — он отводит глаза.