Мне приходится признаться маме, что работа у меня новая, и теперь я няня малышки. Пока не говорю, что Соня моя, чтобы не тревожить мамину душу. Для начала я должна забрать свою малышку, а дальше уже будет видно. Ни к чему волноваться ещё и маме, она и без того переволновалась с моей депрессией. Да и новость о «смерти внучки» негативно отразилась на её здоровье. Ещё и Шолохов умудрился подлить масло в огонь своим поведением и обвинением меня в употреблении запрещённых веществ. Тогда мама готова была выцарапать ему глаза, ведь обвинения оказались безосновательными. С другой стороны, основания для него наверняка нарисовали. У его отца тьма связей. Что ему стоило нанять людей, которые предоставят фальшивые доказательства? Вот только зачем всё это делалось? Мы с Ромой были счастливы, а что с ним теперь? Теперь он превратился в робота, который ненавидит всех вокруг и выполняет поручения отца.

Сволочь…

До сих пор больно вспоминать, как он смотрел мне в глаза и говорил то, чего не было на самом деле.

Никогда не забуду ту боль, которая тупым осколком пронзила сердце и оставила кровоточащую рану. Такое не забывается. Никогда не забудется.

Связываться с Шолоховым получается крайне редко, потому что единственное место, из которого я могу написать ему — ванная. Подозрительно будет, если няня начнёт пропадать в туалете. Я не понимаю Романа, который мгновенно активизировался и всячески пытается заставить меня бросить задуманное и уйти из дома Усольцева. Он не верит, что Соня наша дочь? Или просто не желает верить в это? Может, ребёнок никогда не нужен был бывшему? А если Шолохов сам избавился от нашей девочки, а потом убедил меня в том, что она мертва? От последней мысли становится ещё хуже, потому что если бывший муж способен и на такое, то его поступкам нет совершенно никакого оправдания.

Принимаю душ, потому что Усольцев предложил вместе поехать в парк. У него выходной, который мужчина захотел провести с дочерью и почему-то решил пригласить меня.

Возможно, это мой шанс передать ДНК девочки бывшему мужу?

Набираю номер Шолохова, но тот не доступен.

Вот же!

Почему в моменты, когда я нуждаюсь в нём, его никогда нет рядом?

Сжимаю руки в кулаки от ярости и звоню ещё раз.

Ничего.

Не доступен.

Словно специально не желает отвечать мне.

Отправляю сообщение, но оно не доходит.

Бывший поставил меня в чёрный список?

Или просто сменил телефон?

Нет…

Оба варианта отметаю, потому что ещё вчера Роман не давал мне покоя своими сообщениями и просьбами одуматься. Он просил меня даже не думать о том, чтобы лечь под его конкурента, но я проигнорировала его слова и ничего не стала отвечать. Будет уроком, сам ведь поставил такое условие.

А что изменилось теперь?

Может, боится, что я начну играть на две стороны?

От последней мысли противно.

Я всё равно не планировала делать ни того ни другого.

Так и не дозвонившись до бывшего мужа, я вынуждена признать поражение. В этот раз передать ДНК дочери Шолохову у меня не выйдет. Что же, будем ждать следующую возможность. Главное то, что я нахожусь рядом со своей девочкой.

Быстро собираюсь, пока Наталья приглядывает за Соней, а потом спешу нарядить девочку. Маленькая принцесса не сопротивляется, строит мне глазки и игриво улыбается.

— Как вы с ней здорово поладили. Даже со своей мамой Соня не была такой спокойной. Если честно, то с Аллой она всегда плакала, а та раздражалась и кричала, требовала успокоить девочку.

Я вздрагиваю от слов Натальи и оборачиваюсь в её сторону.

Почему Алла так вела себя с ребёнком? Знала ли она, что дочь ей неродная? Может ли настоящая мать раздражаться от плача такого малыша? Ведь первым делом хочется приласкать и успокоить. Или я одна такая?