– Срок еще небольшой, но, когда воды отойдут, уже поздно бегать будет, – рассудительно сказала Ирка и, наконец, отставила к дверце неприятно тыкавшийся ей в ногу рожком автомат. И удивилась тому, что здоровяк с замерзшей на лице улыбкой тут же газанул и скользнул левой рукой в нишу на дверке, откуда рука появилась уже с пистолетом.

– Альба – Замку! Чего прижался? – раздался искаженный рацией голос, очевидно, с внезапно приблизившегося бронетранспортера, чья башенка с пулеметами как раз смотрела в сторону грузовика, в котором и сидела Иринка.

– Ой, я просто автомат переставила подальше, а то он рожком по ноге бил, – сообразила сказать Ирина.

– Замок, у Альбы все в порядке, просто сократил дистанцию, – ответил водитель и несколько успокоился.

– Не прижимайся. Не на танцах! – буркнул в ответ голос.

– Принято! – отозвался Альба и немного увеличил промежуток.

Потом помолчал минутку и чуть-чуть виновато признался, что после того, как ему по голове настучали, он стал гораздо более осторожным и мнительным. Больно уж неприятно было тошнить целую неделю.

Ира понимающе кивнула, улыбнулась, а после аккуратно переложила свое барахлишко за сидение, чтоб было удобнее ехать. Впопыхах-то при посадке кинула как попало, а теперь можно было устроиться поудобнее. Попутно порадовалась тому, что не попыталась сдуру угонять грузовик – не так прост водила оказался, да и порядочек в конвое явно соблюдался.

Возникшую было заминку водила загладил термосом с отличным ароматным кофе и парой коробочек со свежим и разным печеньем. Тоже обалденно пахнущим. При этом Ирка отметила, что ее собеседник левша. Не то что ей это было важно, просто так – на всякий случай обратила внимание.

И тут же спросила, есть ли у здоровяка дети.

Дети оказались, в количестве одного сына. Непринужденность снова вернулась. Прихлебывая кофе, водитель рассказал, что вот в Кронштадте роддом работает как раньше, до Беды, а что в Твери – толком не знает. В Кронштадт он поставлял как раз чай и кофе для роддома, потому в курсе. Впрочем, ничего более внятного, как уловила Ирка, про роддом ей узнать не вышло бы, спрашивать про порядки того анклава, куда шла колонна, тоже не было смысла: Альба явно был не в курсе, а до Кронштадта еще надо было бы добираться, потому стоило завязать более дружеские отношения со своим попутчиком. То, что здоровяк не испытывает к ней никаких плотских чувств, Ирина очень быстро поняла: он ехал к жене, и сейчас другие женщины для него не существовали, а вот внимательный слушатель был ему как раз необходим.

Потому Ирина посчитала, что лучше послушает его байки и таким образом станет своей – вполне возможно, это еще и пригодится, хотя ничего важного, видимо, он не расскажет. Ну да ладно, в конце концов, попивая кофе в мягком и уютном кресле, можно и послушать всякие россказни. Это куда лучше, чем если бы он стал въедливо расспрашивать ее. Ирина сообразила, что некоторые их с Витей приключения могут со стороны показаться банально бандитскими, и неясно, как к этому отнесутся спрашивающие. Да, надо было срочно сообразить, что и как рассказывать-то.

А пока – пусть говорит вволю водитель, раз ему это в кайф.

И тут же спросила: как же он добрался до Питера?

– О, после двух неудачных попыток уехать домой я поумнел! Да и жена, когда я смог в последний раз оттуда до нее дозвониться, уже почувствовала, что у меня серьезные проблемы, и умоляла меня не делать глупостей. Дескать, они уже в безопасности, с ними уже все в порядке, и я им нужен лучше попозже, но обязательно живой. Отругала она меня тогда крепко, я немного в себя пришел и перестал ломиться, как лосось на нерест.