Верховенство мёртвых теней Ария Атлас

Скоро часы пробьют двенадцать. Но вместо того чтобы праздновать со всеми, я сидела на полу прачечной и избегала единственного человека, который видел меня насквозь. Который буквально мог пробраться в мою голову.

Среди ведьм принято за ужином в канун Нового года поминать погибших, и я просто не смогла сидеть за столом, зная, что скоро очередь дойдет до моей матери. Тошнота затмила все остальное, и я выскочила из столовой, прикрывая рот рукой. Залетев в прачечную, расположенную неподалеку, я прижалась лбом к холодной стиральной машине.

Стоило закрыть веки, как перед глазами представала ужасающая картина. Мама падает ничком в лужу собственной крови… Я забываю, как дышать. Мой мир раскалывается на части.

Я потрясла головой, чтобы вернуться в реальность, но щеки уже стали мокрыми от слез.

Рождество ведьмы не праздновали, но начало года – большое событие. Новый год в магическом мире совпадал с первым зимним новолунием. Все маги, не только плантансеры, чувствовали связь с природными явлениями. Гарцель говорила, что лучше всего ритуалы по воскрешению мертвых получаются именно при полной луне. Поэтому первое новолуние – прекрасный повод, чтобы отпраздновать Новый год.

Раньше этот праздник был моим любимым, он символизировал начало следующей главы, казался хорошим предлогом найти новую цель и достичь ее. Но мамы не стало, и теперь там, где прежде находилось сердце, зияла глубокая дыра. Все, чего мне хотелось, – убежать от душевной боли.

Из близких людей у меня остались лишь Ратбоун и Аклис, но даже они не могли помочь мне почувствовать вкус праздника или заставить душу трепетать. Я была сломлена, и, судя по тому, что Александр и другие некромансеры избегали моего взгляда за праздничным столом, все это знали.

Но они не подозревали, что меня тревожила не только мамина смерть.

Ведь этой осенью все в моей жизни изменилось. Не так просто смириться с тем, что моя мама была ведьмой теней, а я пошла по ее стопам и тоже оказалась некромансером. Я стала игрушкой в руках короля Дома крови, что обманом уговорил меня отыскать для него Империальную звезду – древний артефакт, в котором заключена сила десятков ведьм теней. И мне пришлось стать настоящим некромансером, спуститься в мир мертвых и воскресить свою лучшую подругу Аклис, которую король убил. Не только мамина смерть лежала на моих плечах.

Я поднялась и вытерла набежавшие на глаза от воспоминаний слезы, а затем смахнула с задницы крупицы стирального порошка, которые кто-то рассыпал по полу.

– Мора, ты в порядке? – послышался знакомый голос из коридора.

Конечно же, он меня нашел. Я тихонько всхлипнула и распахнула дверь. Ратбоун стоял передо мной весь в черном. Он был без пиджака, который наверняка аккуратно повесил на спинку стула в столовой, и теперь стоял передо мной в одной рубашке, расстегнутой до ключиц.

Ратбоун уже давно перестал напоминать мертвеца как внешне, так и внутренне. Его сердце бойко билось, в отличие от моего, разлетевшегося на кусочки. От жестокой прохлады в золотистых глазах парня не осталось и следа. Теперь его взгляд напоминал теплый огонь, как в камине. Но там поселилось переживание.

– Угу, – выдавила я. – Все нормально.

Вранье.

– Проводить тебя до спальни?

Ратбоун протянул мне руку. Я кивнула и вложила свою ладонь в его. За последние три месяца я изучила коридоры Дома теней вдоль и поперек и могла бы сама добраться до комнаты, но Ратбоун явно хотел провести время наедине. Ради него я притворно зевнула.

Рядом с ним я чувствовала себя виноватой за то, что держу все внутри. Но так будет лучше для всех: для него и Аклис, для Гарцель и остальных некромансеров. Из-за меня умерла не только мама, но еще и лучшая подруга. Миноса больше нет, и Дому теней прямо сейчас ничего не угрожает, поэтому я не хотела лишний раз никого тревожить.

Ратбоун чувствовал, что я чего-то не договариваю. Некромансеры понимающе отводили глаза и склоняли головы при виде моей хмурости, вероятно, списывая мое грозовое настроение на горе. Однако Ратбоун имел прямой доступ к моим эмоциям. Именно поэтому мне следовало держаться от него подальше.

Мы подошли к моей комнате, и я разжала пальцы. Стоило прервать контакт, как свет лампы в коридоре потускнел. А может, это лишь мое больное воображение. Я до сих пор не до конца понимала, что собой представляет завет, и боялась даже пытаться распутать этот клубок. Между нами с Ратбоуном образовалась магическая связь, которая в теории позволяла ему пользоваться моей магией, а мне умножала силы.

– Спокойной ночи, – сквозь зубы произнесла я.

Когда я не пригласила Ратбоуна в спальню, уголки его губ опустились, и мое сердце потянулось за ними вниз. Как бы мне ни хотелось быть рядом с ним, я должна разобрать бардак в душе сама. Бледнокровки не спали, и наверняка он будет прокручивать это ледяное прощание, разглядывая потолок в полутьме. Я аккуратно закрыла дверь перед его носом.

А затем тяжело вздохнула и упала на кровать.

– Мор-р-ра…

Голос в голове то рычал, то мурлыкал, но не утихал. Я нащупала под собой мягкое покрывало и разгладила на нем складки.

Вот мой секрет: артефакт разговаривал со мной, даже когда я его не касалась.

Карта со спрятанной внутри Империальной звездой прямо сейчас находилась в огнестойком сейфе в подвале Дома теней. Нас разделяли три этажа, и все равно связь оставалась такой же крепкой, как раньше. По правде говоря, теперь это был лишь один голос. Низкий, мужской, требовательный. Но я игнорировала его так старательно, как только могла.

Замок теней стал не просто моим убежищем, но и моим отвлечением. Здесь всегда было чем заняться: от ухода за садами до верховой езды. На территории Дома держали лошадей, но я так ни разу и не покаталась.

Я не заметила, как уснула. Во сне я торопилась. Босые ступни шагали по траве, но шаг был неустойчивым, словно я шла по облаку. Меня то и дело качало из стороны в сторону. Затем ноги перестали касаться земли и просто воспарили в воздух. Ратбоун смотрел на меня снизу, между нами – пропасть.

В руках он крутил, подбрасывал и ловил огненный шар. Почему пламя его не обжигало?

– Ты чего тут делаешь? – разбудил меня настойчивый шепот.

Я распахнула глаза и скривила губы. Ступни чем-то кололо. В комнате горел лишь один жалкий светильник в углу. Я осмотрелась и наткнулась на обеспокоенный взгляд Александра.

– Мора, ты в порядке?

Сильно ущипнув себя за кожу на бедре, я почувствовала укус боли и удостоверилась, что сон закончился. Вот только я находилась не у себя в спальне, а стояла посреди темной прохладной комнаты, босиком на кафельном полу. Страх подскочил к горлу.

– Э-э-э… Кажется, я заблудилась.

Теплая рука мягко легла мне на плечо. Я стряхнула мусор с ног: опилки, пыль и разноцветные бусинки. Как я сюда попала? Почему не надела тапочки или носки?

Окон в комнате не было, только маленькая форточка под потолком.

Зачем я спустилась в подвал?

– С каких пор ты ходишь во сне? – поинтересовался Александр.

Я нервно сглотнула. Мои секреты застряли в глотке, поэтому я лишь пожала плечами.

– Пойдем, – кивнул на дверь Александр.

Снова меня провожали до спальни. Когда мы поднялись на третий этаж, Гарцель стояла в дверях своей комнаты и следила взглядом за происходящим. Ее лицо словно постарело, покрылось морщинами от тревоги. На мгновение ведьма напомнила мне маму.

Дверь за мной тихо затворилась. Это был не первый раз, когда меня тянуло в подвал против моей воли.

Меня тянуло к Империальной звезде.

На следующий день празднества продолжились.

Я сидела за столом и дергала ногой, пока Киара внимательно наблюдала за моими движениями. Во рту пересохло. Бокал поманил к себе, и, схватив его, я залпом выпила содержимое. Одна бордовая капля упала на белую скатерть. Киара бросила на меня упрекающий взгляд.

Я и вино – дурное сочетание. Завтра точно будет болеть голова.

Отставив бокал подальше, я обреченно выдохнула. На соседнее место уселся Ратбоун и обнял спинку моего стула. Я замерла.

– Все хорошо? – наклонился он к уху.

Как же меня бесит этот вопрос.

Я кивнула и придвинулась к Ратбоуну еще ближе. Нас слишком тянуло друг к другу.

Гарцель снова собрала всех, и мне не удалось закрыться в комнате, сославшись на плохое самочувствие. Гора пустых тарелок и бутылок скопилась в дальней части стола, и все некромансеры разбрелись: кто-то пошел в сад, кто-то оживленно спорил о лучших травах для удобрения кладбищенской почвы. Единственные гемансеры – Киара, ее мать и Ратбоун, который в общем-то и не гемансер уже, – вписывались в картину почти как свои. Вот только Евы, матери Ратбоуна, нигде видно не было.

Киара вернулась из Дома крови утром. Она утверждала, что ездила проведать своих друзей, но по засосу на шее я догадалась, что она встречалась с Моррисоном. Не знаю, зачем это скрывать.

Невольно мне вспомнились новогодние праздники с мамой, проведенные за гораздо более маленьким столом. Сердце больно кольнуло. Я больше никогда не встречу начало года с ней. Иногда я заставляла себя забывать о ее смерти, будто мама просто надолго уехала. Но чаще я задумывалась: где она? Если некромансера нельзя воскресить, то он остается в Покрове или попадает в другое место? Я верила, что загробная жизнь моей мамы была если не райской, то по крайней мере воплощением покоя. Она это заслужила.