В динамике снова что-то затрещало. Интерком отключился. Как-то странно, но повальной паники сообщение не вызвало. Публика оживленно переговаривалась. Кто-то спешащий в Европу на весь салон выражал недовольство. Другой поддержал пассажира, но без истерики. Аудитория реагировала относительно сдержанно. Что мы знаем про Канарские острова? Канарейки там живут. Только Ник продолжал нагнетать напряженность:

– Врет она… – шептал он, – Врет нагло и неправдоподобно… Мы находимся намного южнее Канарских островов – поверьте, Джульетта… Откуда им здесь взяться, Канарским островам? Бред собачий…

В словах попутчика была логика, но в ту минуту он казался просто сумасшедшим. Все сказанное Софи Ник воспринял, как оскорбление. Похоже, он собрался развернуть самолет и продолжить полет по маршруту. Смертельно побледневший, он вскочил с места и стал протискиваться между мной и передним сидением, куда упирались мои коленки. Наступил на мой пакет, за что я его страшно невзлюбила.

– Николас, сядьте, перестаньте бузить, – увещевала я, – Вот посадят самолет, там и качайте права, если поможет.

– Нет, Джульетта, я должен пройти, – бормотал Ник, – Меня ждут… Уберите, черт возьми, свои ноги! Чего вы их тут расставили?!

– Да куда я их дену? В небо задеру?… – я сама разнервничалась, но тут произошло очередное неприятное событие. Ник еще больше побледнел, перестал рваться на волю. Он пристально смотрел в одну точку – мимо моего носа. Медленно опустился на место. Я смотрела на него, как зачарованная. А он стиснул зубы и трясущейся рукой полез под пиджак. Потом передумал и вынул руку.

Я повернула голову. Крошка Пэгги спала, открыв ротик. Ее тетушка, глуповатая Рейчел Мандрелл (впрочем, это я глуповатая) сидела в своем кресле через проход и держала… пистолет, который, благодаря накинутой на руку кофточке, видели только мы с Ником. Из-за плеча Рейчел выглядывал ее сосед, молодой носатый негр в сером свитере крупной вязки. Он тоже смотрел на нас, и по губам его скользила ядовитая усмешка.

– Правильно, сэр, – как-то отстраненно вымолвила Рейчел, – Не надо делать лишних движений. Поверьте, мне не сложно нажать на курок.

В меня никогда не целились из пистолета. Кровь отхлынула от лица. Кто имеет право проносить оружие в самолет в наше неспокойное время? Повсюду террористы, в аэропортах тройные кордоны, меры безопасности доведены до абсурда! Сотрудники спецслужб? Каких спецслужб?

Но это было только начало. События не стояли на месте. Внезапно затошнило. В желудке образовался вакуум, в горле сугроб. Мощная сила потащила меня из кресла. Я вцепилась в подлокотники. Салон гудел, люди кричали, ругались. Стало не до Рейчел с ее пистолетом. Я потрясенно смотрела в иллюминатор. Облака стремительно приближались. Они окутали самолет, обтекли, выплюнули, покатились дальше. Под нами образовалась красно-бурая земля, угрюмые скалы цвета маренго – громоздкие, нелепые, напоминающие разбитые челюсти. Волны бились о камни – гигантские, необузданные. Мы падали на это благолепие: на челюсти, на одинокие деревья, торчащие из расщелин, на развалы вышарканных ветрами камней… Потом я интуитивно догадалась, что мы не падаем (давно бы уже упали). Мы снижались – по крутой траектории, что для самолета нашей грузоподъемности, наверное, было не здорово. Океан ушел из кадра, в глаза метнулось море зелени, какие-то редкие крыши, узкая лента посадочной полосы. Нас повело на правый борт: самолет заходил на вираж.

Проснулась Пэгги, испуганно вскрикнула. Я машинально схватила ее за руку. Малышка заплакала, что-то заворковала.