– А здесь что? – Полина ткнула в стеклянный шкаф.

– Мы ничего не трогали. Как фельдшерица умерла, заперли. А ключ я никому не давала.

Шкаф оказался не заперт. В жестяной коробке лежали шприцы и скальпель. Ампулы кофеина, пенициллина, морфина, фентанила, упаковка промедола, таблетки нитроглицерина, банки с глюкозой, аминокапронкой, трисолью. Такие препараты и без присмотра?! Полина резко обернулась.

– Это единственный ключ?

– Да. У старой фельдшерицы тоже был, но кто его теперь найдёт.

– Хорошо, – оборвала Полина и огляделась. – А холодильника нет?

Вероника Николаевна замялась.

– Старый мы забрали в комнату отдыха. Понимаете? Чтоб домой не бегать. Но в прошлом году он сломался.

Полина не пыталась слушать, она искала замок для шкафа. Вообще-то должен быть сейф, но здесь на него нечего рассчитывать. Замка нигде не было. Судя по всему, глава администрации не врала: сюда действительно никто не заглядывал несколько лет. Иначе как такие препараты могли остаться не тронутыми? Хотя… Полина быстро осмотрела ампулы, упаковку промедола. Срок годности истёк, упаковки не вскрыты. Полина вытерла ладони о джинсы.

– Есть кто-нибудь, кто сможет сюда замок вставить?

– А зачем? – удивилась Вероника Николаевна. – Вот же ушки, навесной можно. Про холодильник я даже не знаю… Оформлю заявку. Но… Не знаю. Понимаете, на ямочный ремонт два года выделить не могут.

– Ладно, попробую решить сама.

Полина вставила в ушки найденный обломок карандаша и с улыбкой решительно выпроводила главу администрацию из помещения. Она тщательно заперла дверь, ключ положила в карман. Теперь это будет её вторым домом.

Полина крутила головой будто в Диснейленде. Верхняя Волынь имела мало общего с советскими фильмами. На каждом втором доме красовались тарелки-антенны, каждый третий закрывал забор из профлиста. Во дворах и на улицах торчали автомобили, в основном нивы-шевроле и иномарки. Однотипные жёлтые газовые трубы подходили к домам. Тут и сям слышался стрёкот триммеров. Эти Полина узнала сразу, такие есть у любого московского дворника. Резкая вонь заставила остановиться.

– Это что такое? – заорала глава администрации.

Она волокла один из чемоданов Полины, и теперь вместе с нею затыкала нос.

– Септик откачать надо.

За забором из сетки-рабицы торчал озадаченный мужик. Он держал зелёный люк септика и с ужасом глядел в яму.

– Эй, домашние! В доме больше не срём! Ходим в сортир! Ясно? – громко возвестил он.

– Ясно, Алексей Максимыч, – загоготал сосед в красной панаме, – тебе телефон бочки дать или есть?

Вероника Николаевна убедилась, что всё в порядке, и пошла дальше. Полина посеменила следом, изредка подтягивая запнувшийся чемодан. По обе стороны встали одинаковые домики на две семьи.

– Это колхозные. В восьмидесятых строили. Тогда Лидия Кирилловна директором колхоза была, на весь район славились. Понимаете, колхоз три водонапорные башни поставил, школу построил. Тысяча шестьсот человек жила, почта была.

У детской площадки с качелями и спортивными тренажёрами детвора бросила велики, жадно пила из колонки.

– Не мусорим здесь! – дежурно крикнула глава администрации.

Дети в ответ завозмущались:

– Чо сразу мы-то? Мы вообще на речке были!

– Федька, матери скажи, что налог на землю не плачен!

– У нас льготы! – высунулся вихрастый пацан.

– Со льготами не плачен! Пусть зайдёт, посчитаем, – припечатала Валентина Николаевна.

Полина успела заметить, как Федька достал пластиковую бутылку и, разбежавшись, пнул её прямо в стойку футбольных ворот. Свернули вправо, на гравийку. Здесь одинаковые домики исчезли. Зато появился трактор, второй трактор, вишнёвая девятка, ещё две машины.