– У меня скоро контракт закончится – и гудбай, май лав! А кто за просто так служить будет? – рассуждал он писклявым немужским голосом. – Только тот, кто больше ничего делать не умеет или не хочет… К тому же, испытаний стало совсем мало – денег нет, техника стареет, становится опасной. За каким чёртом гробить тут свою жизнь?.. Поеду лучше в Москву. Вон одноклассники какие деньги заколачивают! А я чем хуже?..

Когда он ушёл, Вера спросила мать:

– Ты что, с этим бежать собралась?

– Почему это бежать? – разозлилась Татьяна Владимировна. – Разведусь с твоим папашей-алкашом и уеду. Ты, если не хочешь, оставайся, а Петюню я заберу…

Но Михаил Татьяну Владимировну в Москву с собой не взял – зачем ему с таким «прицепом»? А Григорий Иванович к тому времени стал пропадать из дома: дня на три, а то и на неделю застрянет в каком-нибудь притоне. Татьяна Владимировна его разыскивала, домой приводила, отвадить от пьяных компаний пыталась:

– Ну зачем тебе куда-то идти? Пей лучше дома… Хочешь, я с тобой выпью?..

И отвадила. Теперь они убегали от реальности вместе.

– Да куда же он подевался? – Вера вытрясла на скамейку у подъезда всё содержимое своей школьной сумки, но ключа от дома среди тетрадок, ручек, скрученных шпаргалок и других нужных мелочей не было. В карманах, обследованных уже неоднократно, он тоже не обнаруживался.

– Что потеряла?..

Вера вздрогнула от неожиданности. Вопрос исходил от обладательницы ненатурально яркого рыжего каре.

– Ключ от дома, – буркнула Вера, продолжая рыться в вещах.

– Хочешь, пойдем ко мне, пока твои родители на работе. Я живу в соседнем подъезде.

– Правда? – Вера снова, уже внимательнее, взглянула на девчонку, которую видела, как ей показалось, впервые. – Я что-то тебя не припомню…

– Как? Ты что? Мы же с тобой на одной параллели учимся… А-а-а, да я же постриглась и покрасилась, вот ты меня и не узнаёшь. Помнишь, с четвёртой школой играли финал в прошлом году, я с вами в команде была?

Точно. Баскетбол. И эта позорно продутая игра.

– Матюгина? – возникла у Веры в голове странная и смешная фамилия.

Девочка помотала головой, усмехаясь.

– Это ваша Ступа меня так называет, а вообще-то я Матюшкина, еще лучше Маша… Так ты идёшь ко мне в гости? Приглашаю…

Вера представила, как скривится Галка Проступина, если узнает, с кем якшается её подруга. «С этой лузершей?..» – взвизгнет и выпучит свои небольшие, с лисьим разрезом, светло-карие глаза.

– Нет, спасибо, – сказала Вера, – я лучше к маме на работу пойду за ключом… надеюсь, она меня не убьёт – второй уже за месяц теряю.

– Да подожди ты паниковать, может, найдётся ещё. Завтра у вахтерши спросишь, я свои ключи так нашла… Слушай, а ты любишь вареники с картошкой? Мы вчера налепили целую морозилку. Эти школьные обеды такие жидкие, что я слона готова съесть. А ты?

В животе у Веры аж засосало от этих слов.

– Ладно, пошли.

Пока соседка жарила лук, помешивала в кастрюле вареники и щебетала что-то про школу, Вера вспомнила, какой злой была Ступа, когда они проиграли финал. Раскрасневшаяся от только что законченной игры, а еще больше от негодования, Галка долго не могла успокоиться:

– Все из-за этой чмошницы! Легче зайца научить курить, чем Матюгу в баскетбол играть. И зачем только этот старый золотозубый дурак подсунул нам её в команду? – разорялась подруга, имея в виду Филиппа Ивановича, их учителя физкультуры, майора на пенсии, которому за золотые коронки на верхних зубах, от клыка до клыка, школьники дали прозвище Злато.

После той игры, встретив Машу в школьном коридоре или в столовой, Ступа не упускала случая поддеть её или просто хлёстко обозвать. Матюга, как специально, была отличной мишенью для её издевок. Одевалась она странно, не модно: в вязаные платья, плащи и пальто – как какая-то тётенька, а не девочка-подросток. И еще у нее был несуразно крупный нос – Ступа потешалась над ним, как говорится, от души…