– Мы партнеры, Крайновский. Ты мне нужен, чтобы мстить.

Ему сразу стало скучно. Захотелось уехать назад, на остров.

Уехать сию же минуту. Но он не двинулся с места. Он скрестил на груди руки, спросил с улыбкой:

– Кому мстить, моя прелесть?

– Не зли меня, Вацлав, – нахмурилась Сандрелла. – Ты прекрасно знаешь, о ком идет речь. Я наняла тебя для того, чтобы ты разыскал всех, кто связан с семьей Берлуваджи.

– Разве я не выполнил твой приказ, моя Синдерелла? – спросил он.

– Не смей меня так называть, – приказала она. – Все, что между нами было, забыто. За-бы-то. Той глупой девчонки, сочинительницы сказок больше нет. Она стала туманом над холмами, чтобы завладеть всем пространством от гор Монте-Сан-Савиньо и жарких курортов Виа-Реджо до равнины Валь-ди-Кьяна, – Сандрелла рассмеялась. – Завтра Берлуваджи отдаст мне свои права на владение землями Паджио-алле-Мура! Надеюсь, все пройдет так, как я задумала, и тебе не придется убивать маленькую Глорию на глазах у папочки.

– Глория здесь? – спросил Вацлав, стараясь увидеть глаза Сандреллы через вуаль. Но она разгадала его намерение, чуть опустила голову, ответила, растягивая слова:

– Пока не здесь… Но всегда рядом есть молоденькие глупышки, готовые на все ради благосклонного взгляда такого красавчика, как ты, Вацлав Крайновский, – приподняла вуаль, улыбнулась. – Тебе идет борода. Сними очки.

Он повиновался. Сандрелла несколько минут смотрела на него молча. Потом сделала шаг вперед, зашептала:

– Поцелуй меня, Антонио. Поцелуй, как…

Он не дал ей договорить. Безумная страсть толкнула их друг к другу. Вернула в прошлое, к моменту познания запретных плодов…

Потом они долго лежали на траве и смотрели в небо. Первой нарушила молчание Сандрелла.

– Ты все еще любишь меня, Антонио?

Слышать свое забытое имя из ее уст было так сладостно, что он сразу же выдохнул:

– Люблю, Сандрелла – Синдерелла. Люблю той страстной мальчишеской любовью, толкающей на безрассудства.

– Прекрасно, – проговорила она и поднялась. – Значит, я могу рассчитывать на тебя, как прежде.

– Можешь, – он закинул руки за голову, запел неаполитанскую песенку. Сандрелла поправила платье. Надела шляпку, улыбнулась. Послала Вацлаву воздушный поцелуй:

– Чао, дорогой. Увидимся на Вилле-Гарцони, – ушла.

Вацлав уткнулся лицом в траву, простонал:

– Боже, что я делаю? Я вновь во власти ее чар. Я снова ее пленник, ее раб, готовый на все…

Он поднялся. Посмотрел на разбегающиеся в разные стороны тропинки. Решил, что следует довести дело до конца. Зашагал к Вилле-Гарцони. Солнце клонилось к закату. Цикады пели свои сладкозвучные песни. Вацлав сорвал несколько маслин, улыбнулся:

– Жизнь прекрасна! Все будет так, как предначертано свыше. Не станем вмешиваться в сценарий этого траги-фарса.

– Ста-нем, ста-нем, ста… – отозвалось эхо.

Еще издали Вацлав увидел крепкого рослого Иржи – одного из верных подручных Сандреллы. Всегда улыбающийся Иржи был чем-то озабочен. Вацлав пожал его громадную руку, спросил:

– Есть проблемы?

– Они всегда есть, – ответил Иржи сухо. – Сандрелла приказала проводить тебя на половину для гостей. Церемония похорон назначена в десять утра.

– Кого хороним? – Вацлав улыбнулся.

– Свою совесть, – ответил Иржи без улыбки. Протянул Вацлаву ключи. – Извини, я чертовски устал. Час назад приехал из Кракова.

– Привез Глорию? – голос Вацлава стал глухим.

– Нет, – покачал головой Иржи. – Девчонку нигде не могут найти. Она исчезла, не оставив следов. Поэтому Сандрелла приказала привезти сюда ее мать, пани Ванду. Она думает, что сердце Берлуваджи дрогнет при виде бывшей жены, и он будет сговорчивее. А если нет, мы похороним их вместе, чтобы избавиться от претендентов на наследство. Все, как всегда.