« Ленин всегда живой,

Ленин всегда с тобой!»

После Лондона у меня появились запоздалые вопросы относительно вождя. Первый касается национальности этого великого лидера иннацизма. В нём соединились еврейско-немецкая и русско-калмыцкая национальности. В случае Пушкина новая кровь означает ясный гений. Здесь букет наций породил злого гения Евразии, рационального идеолога, жестокого политика, и, наконец, всесильного диктатора России, лидера голодной стаи волков.

Его настоящая фамилия Ульянов-Бланк. Своими делами, а не только исходя из национальности матери, он может быть по праву помещён в Пантеон как великий Ленин из еврейских героев. И мой прямой вопрос к Еврейскому музею, как жаль, что я не попал туда, на той же Тевисток-сквер: не плохо бы знать, как он представлен в их экспозиции? Может быть, это групповое фото первого советского правительства (1918), который состояло на 90% из евреев и на 100% из волков? Как без лишней скромности они представили в этой экспозиции весь процесс из грязи, да в князи, когда товарищ Ленин, великий политик и расчётливый демагог, стал с их помощью царем великой единой и неделимой России. Пора сделать этот уникальный материал достоянием широкой общественности! Пора объяснить, за что мы, русские, славяне боролись до победы? К тому, как возник вопрос по этой актуальной теме, мы ещё вернёмся в ходе описания субботней прогулки по площади Тевисток-сквер в следующей части отчёта.

Отметим, что автор испытывает к фигуре Ленина и к судьбоносному прошлому, которое с ним связано, своего рода ностальгию. По сути, это ностальгия от противного или обратного, не смешивать с ностальгией по противному. Такой вот неожиданный, подсказанный математикой, термин для обозначения смешанного чувства симпатии и отчуждения, гордости за свершение, считай, невозможного и, одновременно, ненависти к холодной жестокости переворота и братоубийственной войны.

На это обстоятельство не стоило бы и акцентировать внимание, если бы описанный вновь обретённым термином букет противоречивых чувств не был, по моему мнению, вообще характерным для русского человека, как по отношению к уникальному прошлому страны, так и применительно к собственной судьбе каждого. Мудрость «нет худа без добра, и наоборот» подходит и к историческим перипетиям и к личным судьбам. Поэтому чувство ностальгии и приемлет не только позитив, но и явно противное ему.

Отсюда, те актуальные уточнения, которые кратко представлены в этом клипе, без сомнений являются ностальгией от противного. Это так. Но рассматривать эту частную особенность памяти надо шире. Любое прошлое событие, представленное в ней, для любых явлений и личностей видятся нам, каждому в разной степени, как возможные быть идеальными, но если бы не то или иное… Увы! Что случилось, то случилось. Разум знает, что сожалеть о прошлом бессмысленно, но чувства в нашей природе всегда неизбежны, отсюда и ностальгия от противного. Собственно, и весь этот отчёт – тоже ностальгия от противного.

Вернёмся к отелю. Он был достаточно респектабельным, но без излишеств. В просторном и безлюдном вестибюле за стойкой меня встретил с некоторым любопытством портье-малаец. У него под рукой располагался старомодный телефонный коммутатор. Думаю, этот коммутатор внутренней связи, установленный, видимо, ещё в начале века, был данью консервативной старине. Меня ждал скромный одноместный номер с ванной и телевизором. Для трёхзвёздочного отеля за ₤12.50 в сутки, без налогов и включая завтрак, это было замечательно. За эту цену я получил свою нерушимую социальную защиту, приют для моей скромной личности в огромном Большом Лондоне, Великобритании, во всём великом мире, поскольку вся моя наличность в этот момент составляла примерно 10 фунтов. Кроме того у меня был банковский чек на сумму ₤70. Таким образом, мой номер стал моей крепостью, в которой были также некоторые запасы продовольствия: круг полукопчёной колбасы, что-то из консервов, и пресное вафельное печенье под названием «Московский хлебец». Наличие пачки этой продукции в моём портфеле вынудило меня объяснить таможеннику свою любовь к русским национальным блюдам. Он тщательно и с некоторым подозрением исследовал обертку печенья, но ничего не смог возразить против моей любви к домашней провизии.