***

– На перекрёстке налево, – командую я, указывая маршрут.

Посмотрев в мою сторону быстрым взглядом, Потоцкий перестраивается в крайний левый ряд и включает поворотник.

Я не хочу палиться, как меня колошматит. Постоянно в окно смотрю, лишь бы он не заметил моих чувств, не догадался: о чём я сейчас думаю. А у меня сердце вот-вот пробьёт грудную клетку и выпрыгнет наружу.

Охренеть просто. Ради меня проехать на машине пятьсот километров. Да ещё инкогнито так, со всеми спецэффектами заявиться на фотосессию. Если бы я не знала Данила как облупленного, назвала бы романтиком. Но дело в том, что этот мудак ни разу не романтик. Он пыль в глаза пускает. Просто знает, как произвести впечатление на женщину, потому что тот ещё кобель.

Стоит только подумать: скольких баб окучивал этот огородник, как тоска заползает под кожу. Тяжело смириться, что моих любимых губ и рук, да и не только их, касались другие женщины. Я ревнивая до усрачки. Понимаю, что мы взрослые люди и у каждого есть опыт прошлых отношений. Только если его сравнивать с багажом, то окажется, что мой опыт – обычная ручная кладь. Опыт Потоцкого исчисляется масштабами крупногабаритного груза.

– Ты почему сбежала от родителей, так и не позвонив мне? – его голос прерывает напряжённую тишину.

– Потому что так захотела.

– Ты заставила меня припереться в столицу. Настя, я за бабами обычно не бегаю.

– Ну да, представляю: какого тебе, когда ты привыкший, что бабы сами бегают за тобой, – на мою нарочито ироничную речь он ухмыляется, мол, пизди сколько хочешь – потерплю. – И вообще, я не баба. Бегать за мной, кстати, тоже не прошу.

Опустив правую руку на моё колено, сжимает едва не до хруста.

– Ты не баба, согласен. Но за тобой я один хер бегаю.

– Сам виноват.

– Не спорю, – убрав руку, возвращает её на руль, чтоб сделать поворот.

Пока Потоцкий сосредоточен на дороге я разглядываю его. Стильная рубашка с закатанными до локтей рукавами, брюки красивые: тёмно-серые, обтягивают его бёдра и ширинку, на которую я имею наглость смотреть и вспыхивать от смущения.

После свадьбы Лёши две недели прошло. А я до сих пор каждую ночь перед сном представляю Данила: голого, сверху меня на огромной кровати в гостиничном номере.

Я не забыла его. Вряд ли когда-нибудь смогу забыть по-настоящему: так, чтоб образ этого человека не вызывал во мне никаких эмоций, чтоб было всё равно. Я то злюсь на него, то прибить хочется, а ещё бывает: хочется к нему… в крепкие объятия, чтоб сгрёб в охапку, сжал мои плечи мёртвой хваткой и не отпускал.

Припарковав машину напротив кафе, Потоцкий отстёгивает ремень безопасности и разворачивается корпусом в мою сторону. Серьёзный взгляд блуждает по мне вверх-вниз.

О нет… Только пусть не смотрит на меня так душераздирающе. Боюсь, что я уже на всё согласна, хотя он ещё ничего и не предложил.

– Скажи мне, Настя, было у тебя такое, что привычная и понятная тебе жизнь ломается ко всем ебеням? – спрашивает он, вызывая во мне недоумение. К чему бы это?

– Было.

– И как ты с этим справилась?

Пожимаю плечами.

– Не знаю. Работала много. А почему ты спрашиваешь?

– Да вот никак не могу себя взять в руки. Год назад, когда ты уехала, я думал, что смогу вернуться к своей привычной жизни, что всё будет по-прежнему. Я пробовал. Бухал. Был трезвым. С женщиной. И без. Встречался с друзьями. Замыкался в себе. Я находился в разном состоянии. Тебя забыть хотел.

– Не получилось – я так понимаю.

Качает головой, рукой тянется к своему заросшему щетиной подбородку. Задумчиво проводит по нему пальцами.

– Ты же знаешь меня, я не люблю ложь. Буду предельно честным. Без обид, Настён?